Зои Аарсен - Легкий как перышко [litres]

Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Я села прямо в постели и не двигалась, гадая, оставит ли оно меня в покое – что бы это ни было, – если подумает, что я снова уснула. Крепко зажмурившись, я убедилась, что со мной в комнате абсолютно точно что-то было. Слышать его дыхание я не могла – скорее, я ощущала ритмичность подъема и спада напряжения в комнате, подобную движению грудной клетки Мокси во сне. Холод комнаты и странное присутствие рядом со мной заставили мои голые руки, лежавшие поверх одеяла, покрыться гусиной кожей.

«Я схожу с ума», – решила я. Все эти разговоры о злых духах и предсказании смерти свели меня с ума.

К моему ужасу, на полке, на которой я с детства выставляла музыкальные игрушки, внезапно начала играть музыка. Я зажмурилась еще сильнее, не желая видеть, но и так зная, что керамическая Минни Маус, которую отец купил мне в «Дисней Уорлд», медленно поворачивалась кругами под механическую мелодию «Это маленький мир». Рядом с ней фарфоровая балерина вращалась на платформе под «Танец Феи Драже» из «Щелкунчика». На другом конце деревянная шкатулка для украшений с серебряной звездой на крышке распахнулась сама по себе и начала играть свою версию из «Титаника» – «Мое сердце бьется для тебя». Попурри из песен, которые я обожала в детстве, играло, сливаясь в какофонию, хотя я не включила ни одну из фигурок. Жуткая музыка и внезапное включение испугало меня до тошноты. Я была слишком напугана, чтобы издать хоть звук.

Я попыталась убедить себя, что нужно просто выпрыгнуть из постели и включить свет. Пространство между краем кровати и стеной, на которой находился выключатель, составляло каких-то пару футов. Можно все сделать за долю секунды, если просто набраться смелости, отбросить одеяло и кинуться туда. Я решила, что сделаю это на счет пять…

«Пять, четыре, три, два…»

Внезапно я почувствовала прикосновение холодных, влажных пальцев к моему предплечью.

Тихо ойкнув от испуга, я вскочила с кровати, вслепую бросилась в другой конец комнаты и нашла выключатель. Не позволяя себе окончательно запаниковать, я повернулась, уверенная, что сейчас увижу, как что-то жуткое нависло над моей кроватью. Но там ничего не было. Абсолютно ничего необычного. Привычные полосатые простыни, слегка поблекшие после стирки. Плюшевые кролик и собачка сидели рядом с подушкой, как и всегда. Полка с музыкальными игрушками над кроватью выглядела так же, как и всегда. Музыка мгновенно оборвалась. Комната стало странно и подозрительно скучной. Ненормально тихой.

Я не могла не заметить сквозь жалюзи, что свет в спальне Трея все еще включен. Хотя его силуэта в окне видно не было, я решила, что он не спит. Я надеялась, что Трей не заметил, что я включила свет. Возможно, он читал загадочное произведение Джеймса В. Листермана. Чем бы Трей ни занимался в этот час, я смутилась, опасаясь, что он мог заметить, что я не сплю. Какой-то части меня хотелось, чтобы Трей оказался в моей комнате и успокоил, заверив, что бояться нечего. Однако это происшествие взбудоражило меня, и я была рада, что он не видел меня в таком состоянии. Я схватила подушку с кровати и, выключив свет, отправилась в гостиную, решив, что спать там будет спокойнее.

Пока я лежала на диване, стараясь заснуть, умиротворенная светом лампы на столике рядом со мной, мои мысли устремились на опасную территорию.

А что, если это не Вайолет приносит зло в наши жизни?

А если это Дженни, решившая, что хочет поменяться со мной местами?

Чем больше я об этом думала, тем теория казалась мне логичнее. Если духи на самом деле давали Вайолет видения о смерти других – почему бы видения об Оливии, Кэндис и Мише не послала ей Дженни? Одна только мысль, что сестра представила Вайолет свою смерть как мою, пронзила меня холодом до самых костей. Но зачем бы Дженни хотеть убить моих друзей? Заманила ли она Вайолет в Уиллоу именно для этого – или ее приезд оказался просто на руку Дженни?

Прежде чем заснуть, я случайно скользнула взглядом по находящейся среди других снимков одной из наших с Дженни фотографий. Они так давно стояли над телевизором, что я редко вглядывалась в отдельные фотографии. Все это были снимки из фотостудий, которые я вроде бы помнила, но довольно смутно. Привлекшая мое внимание фотография была сделана прямо перед нашим первым днем в детском саду. Это был один из тех редких моментов, когда мы оделись в совершенно одинаковые розовые платья c оборками, а волосы заплели в длинные каштановые косички. Через мгновение я ясно вспомнила, как фотограф поставил нас перед безвкусным фоном, напоминавшим меняющие цвет осенние листья, и заставил неестественно радостно кричать «Сыр!». Глядя на фотографию теперь, десять лет спустя, я и правда не смогла бы сказать, какая из двух маленьких улыбающихся девочек я, а какая – моя погибшая сестра-близнец.