Ирина Матлак - Поющие пруды

– Почему она не попросила меня об этом сама? – спросила я.

– Она просила, – все с тем же серьезным выражением лица возразил мальчик. – Но ты ее не поняла.

Я неосознанно тряхнула головой, желая привести в порядок мысли, и честно признала:

– Мне бы хотелось ей помочь. Но как? Что я могу для нее сделать?

Обернувшись, мальчик посмотрел на маячившую за ним низшую, после чего снова перевел взгляд на меня:

– Ты должна поплавать с ней.

– Что? – переспросила я в недоумении.

Она ведь действительно не раз просила меня об этом. Но мне никогда даже в голову не приходило, что за этими простыми словами может скрываться мольба о помощи…

– Нора, – неожиданно произнес молчавший до этого Егор. – Она хочет, чтобы ты привела ее к Норе, когда обратишься.

Судя по тону и скрещенным на груди рукам, он совсем не хотел, чтобы я это делала.

– Разве всех низших не затянет туда и без моего прямого вмешательства? – удивилась я. – Ты ведь сам говорил, что в момент моего превращения случится энергетический всплеск, и они все отправятся на «реверс»…

– Эта низшая слишком связана с нашей гранью мира, – нехотя пояснил Егор. – И слишком слаба, чтобы самой отыскать дорогу. До твоего появления в «Поющих прудах» она и показываться-то никому не могла… даже мы с отцом ее не видели.

Голова шла кругом, в груди разливался жар, боль охватывала ступни и, поднимаясь по голеням, стремилась вновь охватить все тело. Пришлось прикладывать недюжинные усилия, чтобы собраться.

Сперва следовало вернуть ребенка домой, а уже потом ехать на лесное озеро. Егор меня в этом не поддержал, предложив поручить отвести мальчика домой кому-нибудь другому. Я бы могла попросить об этом Майкла, но опасалась, что он заметит, в каком состоянии я нахожусь. Об остальных и говорить нечего – им бы я сейчас точно не доверила ничего важного. Да и внимание к себе привлекать не хотелось.

В итоге Егор был вынужден сдаться, признав мою правоту.

Когда он сел за руль, я заняла место позади, посадив мальчика к себе на руки. Это было не слишком удобно, и вряд ли соответствовало правилам безопасности, но выбора не оставалось… хотя, о какой безопасности и правилах можно говорить, если Егор, будучи несовершеннолетним, вообще разъезжает на мотоцикле?

Во всех окнах дома Сашки – по пути я, наконец, узнала имя мальчика, – горел свет. Как, впрочем, и в соседних. Калитка была открыта нараспашку, и из двора доносились громкие крики. Оказалось, что к этому моменту Мила уже обнаружила пропажу сына и искала его, ходя по соседям.

Мы застали ее на дороге, идущую в компании тех самых соседей. Увидев сына, Мила сначала расплакалась от облегчения, а потом принялась его отчитывать, не забывая периодически нас благодарить.

– Он в наших окрестностях бродил, – сообщила я. – Пожалуйста, не ругайте его. Он у вас хороший и очень смышленый…

– Вижу я, какой он смышленый! – хлюпнув носом, вскинулась Мила и, обращаясь к сыну, пригрозила: – Папка завтра приедет, расскажу ему, что ты отчебучил! Это же надо, среди ночи самому отпереть дверь и уйти из дома…

Волна боли, особенно ощутимо подкатывающая последние минуты, в одно мгновение накрыла меня с головой. Я до крови прикусила губу, сдерживая стон, и подумала, что сейчас снова стану близка к тому, чтобы отключиться.

Егор времени не терял. Не слушая, что еще скажет Мила, он заставил мотоцикл рвануть прочь. Периодически оборачиваясь, он интересовался моим самочувствием, которое с каждой секундой становилось все хуже. Я цеплялась за Егора изо всех сил, боясь, что если потеряю связь с реальностью, то просто полечу с мотоцикла на землю. И этот полет, скорее всего, станет в моей жизни последним. Егор, похоже, боялся того же, поэтому мы ехали гораздо медленнее, чем обычно.

Весь путь до озера оказался для меня ночным кошмаром, подернутым робким светом луны. Он проникал сквозь тонкие прорехи между тучами, перемешивался со светом фар и обволакивал все окружающее пространство. Я чувствовала луну так же, как чувствовала непрестанное присутствие девочки, движущейся где-то рядом с нами. Но даже эти сильные ощущения поглощала всеобъемлющая, раздирающая тело боль и жажда, от которой во рту и горле образовалась настоящая пустыня. Ни ветер, ни холодная ночь не были способны унять пожирающий меня жар, и мне оставалось только, сцепив зубы, терпеть.

Когда мы остановились у озера, Егор осторожно, но уверенно отцепил от себя мои руки. Я практически не чувствовала пальцев и с трудом воспринимала происходящее…