Рин Дилин - Заложники

Центр беспокоился по ночам всё реже и реже, и однажды утром Тамара решила – еду немедля! Тянуть больше нет сил!

Рано утром, покидав в многострадальную сумку необходимое, она на перекладных рванула в деревню на отшибе Вологодской области. Основательно протрясся кишки по ухабам среди до тошнотворной головной боли фонящих негативными эмоциями людей, Тамара только к вечеру вывалилась на нужной деревенской остановке.

Немного отдышавшись на лавочке, она решительно зашагала к церкви. Странности она заметила ещё на подходе к ней. Не смотря на то, что время подходило к вечерней службе, люди проходили мимо церкви, старательно отводя от неё в сторону глаза.

Под удивлённые взгляды на себя, Тамара натянула на голову платок, перекрестилась и прошла на церковный двор. В лавке вместо привычной женщины сидел старичок. Она поздоровалась с ним и спросила, где ей можно поговорить со священником.

– Предыдущий помер, а другого ещё не прислали, – ответил он.

– Как помер?! – ошарашенно воскликнула Тамара.

– Да так, прямо на службе. Такого-то числа пришёл, вместо молебна прочёл проповедь о необходимости всеобщего покаяния и раскаяния в грехах. Затем стал тыкать пальцем в прихожан и кричать, что демоны стоят уже среди них и если людской род не изменится, то миру придёт конец. А народ чего? Ясное дело, стали шушукаться, да хихикать, мол, спятил батюшка на старости лет. В ярости он наложил на всю деревню анафему, потом за сердце схватился, упал и помер. Вот теперь народ церковь стороной обходит: не знают, можно им заходить, аль нет? Все ждут нового священника, что он рассудит.

– Помер… – поражённо пробормотала Тамара, понимая, что произошло это ровно в тот день, который она провела сидя в Центре, пойманная в его пространственно-временную ловушку.

– Помер… – снова прошептала она.

– Да, помер-помер! Ты глухая, что ль?! – рассердился старик, – Чего хотела-то?

– Помер! Это не он помер! Это моя последняя надежда померла! – крикнула ему Тамара и опрометью бросилась вон.

Точно не в себе она возвращалась домой. Застигнутая в пути большим разрывом в расписании движения рейсов, ей пришлось провести ночь на автостанции, прячась от мелкого холодного дождика под протекающим навесом. Но на пронизывающую влажность она не обращала никакого внимания и всё тихо шептала себе под нос: умер, он умер…

Внутри огнём горело от стыда – как она теперь посмотрит в глаза Михаилу Ивановичу и Мишеньке? У неё в руках был маленький шанс, возможность снять с мальчика проклятие и она упустила его. Впервые в жизни Тамара проявила эгоизм и погналась за мечтой, а в итоге профукала чужое спасение. Но что было, если бы она не поехала за Центром, а сперва рванула бы сюда? Что стало бы с этим маленьким напуганным чудо-юдо-китёнком?

«Ничего» – шептал маленький садистский голосок внутри неё. Но девушка понимала, что в тот момент встала на развилку судьбы, и выбор был или-или, третьего не дано. Выбери она мальчика, приехала уже на развалины здания, Центра в нём уже не было бы.

Тамара корила себя, металась, уговаривала, что всё успела бы, ругала, что так долго провозилась с Центром… И в то же время, какая-то часть её холодно осознавала, что встань перед нею вновь этот выбор, она поступила бы точно так же.

Девушка вошла домой, когда на улице минула полночь. Продрогшая, с горящими от температуры щеками, Тамара бессильно опустилась в коридоре на пол, не в силах посмотреть знахарю в глаза. Почуяв неладное, Михаил Иванович вышел из-за кухонного шкафа и посмотрел на неё.

– Он умер… – прошептала она, стягивая с головы платок, – Простите… Он умер, умер! Простите! – и разревелась, не в силах больше сдерживаться.

– Кто? – не понял Михаил Иванович и подошёл к ней, – Кто умер-то?

Привлечённый шумом, из кладовки вышел Мишенька и встал тихонько в сторонке.

– Священник! Священник, который покрестить Мишеньку мог! Простите меня, я так виновата перед вами!

Знахарь смущённо прокашлялся, быстро посмотрел на мальчика и произнёс:

– Тамар, ну ты это… не разводи сырость. Совсем забыл тебе сказать… Мы тут с Мишенькой посовещались и… в общем, мы не хотим. Вот.

Девушка подняла на него распухшее от слёз лицо и непонимающе спросила:

– Чего не хотите?

– Друг без друга не хотим мы уходить. Он без меня, а я без него никуда не пойду. Поэтому не надо никого крестить, пусть так, как-нибудь.

Тамара захлопала глазами, и слёзы с новой силой потекли по щекам: