Рин Дилин - Заложники

В доме стало намного уютнее и легче дышать. Снаружи «уставший боец» тоже преобразился. Только теперь он напоминал Тамаре дикого чёрного кота, приспешника Бабы Яги, притаившегося за милыми цветочками и хищно выглядывающего непослушных детишек.

Вечером позвонила София Эдуардовна и осведомилась, всё ли хорошо. Настоятельно велела звонить, если домовой-сексист окажется слишком злобным и обещала тотчас приехать и приютить её, если Тридцать-Три-Несчастья с боем выкинет Тамару на улицу. И только тут девушка поняла, что демонтировав ставни, она не озаботилась покупкой штор или занавесок для окон, чтобы прикрывать на тёмное время суток, ослепительно сияющее светом нутро дома от любопытных глаз прохожих. Она поискала куски тряпок по шкафам и нашла две более-менее приличные наволочки. Занавесив ими крайние окна, среднее она оставила открытым, чтобы свет от далёкого уличного фонаря хоть немного развеивал непривычно густую ночную темноту в комнате.

Кое-как поужинав, Тамара почувствовала себя окончательно выдохнувшейся. Наспех помыв посуду, она расстелила стоящий в кухне-гостиной диван, свалилась на него от усталости и уснула на подлёте к подушке.

Проснулась она внезапно, от ощущения чужого присутствия в комнате. Тамара, стараясь не шевелиться, приоткрыла один глаз. Она сразу увидела мужчину, стоящего возле единственного незанавешенного окна. Рослый, коренастый, с бородой опускающейся непослушными волнами на грудь, такие же неукротимые длинные волосы были подвязаны шнурком на затылке. С лёгкой улыбкой он смотрел в окно.

На улице небо стало светлеть и заиграло предрассветными сиренево-розовыми красками. Посаженные перед домом цветы яркими волнами качались от лёгкого ветерка, роняя на землю капли росы. Неугомонные воробьи уже принялись делить раскидистый куст сирени, растущий у дома напротив, громко чирикая и порхая в его гуще. Вдалеке кричал петух и второй, где-то совсем близко, громко вторил ему.

Тамара открыла второй глаз и с осторожностью повернулась, продолжая рассматривать мужчину. Она мысленно гадала, стоит ли ей первой заговорить с ним?

– С окнами и цветами это ты хорошо придумала, – произнёс он и посмотрел на неё, – мне нравится. Люблю смотреть на небо. Спи, рано ещё.

Девушка почувствовала, как глаза против её воли начинают слипаться от наваливающейся дрёмы.

– Как тебя зовут? – спросила она, стараясь побороть сонное состояние: скажет домовой своё имя, и всё, не враг он тебе больше.

– Мишка я Лохматый, – ответил он и тут же исправился, – То есть, Климов Михаил Иванович меня зовут.

Тамара удивилась: да, старые, давно живущие не одно поколение бок о бок с людьми, домовые со временем становятся очень похожи на людей, не отличишь. Вид зачастую они принимают того мужчины, кто им больше по нраву пришёлся. Словно память об этом человеке так хранят. И имена у них похожи на человеческие – Лушенька, Топотун, Митрофан и всё в подобном духе. Но чтобы отчество было? Да ещё и фамилия? Это что-то новенькое.

– Ты – домовой? – уточнила она, изо всех сил стараясь не уснуть.

Михаил Иванович весело хмыкнул:

– Вот же настырная ведьма! Домовые на кладбище не селятся. Колдун я, вернее знахарем был. Не боись, не трону. А вот за второго ручаться не стану. Спи же, ну? Кому говорю! – он что-то нарисовал в воздухе указательным пальцем и отправил невидимый знак в Тамару.

Девушка успела начертить символы «Открывающее прошлое», и направить их в Михаила Ивановича, прежде, чем сон сморил её.

Знахарь вздохнул:

«Любопытная до глупости, бесстрашная, упрямая и непокорная – ведьма, одним словом!»

– Оставил бы ты её в покое. Видишь же, что не обычная жиличка к нам поселилась, – сказал Михаил Иванович, глядя в окно и наслаждаясь давно не виденным небом и цветами.

– Ведьма? Тем для неё хуже! Ненавижу! Ни одна проклятая баба здесь жить не будет! А ведьма, так тем более!

Знахарь снова вздохнул: вот что с ним поделаешь?..

Тамара проснулась в приподнятом настроении и потёрла саднящий нос. Она пролистала всю историю жизни Михаила Ивановича, и даже успела ухватить несколько фрагментов памяти после его смерти, пока знахарь не выкинул её со словами:

– Ай-яй-яй! Подсматривать чужое без спросу – нехорошо! – и дал чувствительного щелбана по самому кончику носа.

Что ж, можно сказать, что легко отделалась: окажись на его месте и правда чёрный колдун, к утру от Тамары и мокрого места бы не осталось. А Михаил Иванович при жизни был человеком пусть строгих правил, но отходчивым и весёлого нрава. После смерти так тем более стал относиться ко всему более снисходительно.