Григорий Поздняков - Вещество

— А что такой маленький анализ? — спросил Владимир.

— Сколько успели собрать, я думаю признать данное лицо невменяемым.

— Я уверяю вас, что этот человек хочет обойти закон и избежать наказания, — уверял всех Палыч.

— Не стоит думать, что принудительное лечение — это какое-то развлечение и санаторий.

— Знаете, когда я почитал о его преступлениях и манере их исполнения, мне показалось, что у подозреваемого «синдром Герострата», — сделал заключение Владимир.

— Что это за такой синдром? — спросил Палыч, попивая ещё одну чашку чая.

— Позвольте я вам расскажу. В психиатрии есть такое понятие — «синдром Герострата», когда человек совершает преступление, для того чтобы прославиться. Но Акулов не желает об этом говорить и никак не проявляет своё тщеславие. А наоборот, остаётся равнодушен ко всему происходящему, я и мои коллеги считают, что он болен, — начал спорить молодой доктор Алексей.

— Чтобы я был точным, мне нужно провести работу с данным лицом. И тогда я смогу сделать окончательный вывод.

— Я всё же думаю, что он здоров и его нужно посадить пожизненно. Он должен ответить за всё, — не успокаивался Палыч.

— Я вас уверяю, что принудительное лечение — это лучшая форма наказания. Они тут лечатся и становятся нормальными людьми, больше не вернутся к преступлениям. Позвольте провести небольшую экскурсию и показать вообще рабочее место? — надменно ответил Алексей, пригласив своих гостей пройти с ним.

Владимир и Палыч встали и послушно пошли за Алексеем. Они шли по белым длинным коридорам, Алексей рассказывал:

— Это очень старая психиатрическая больница специализированного типа с интенсивным наблюдением. Эта больница — одна из семи в нашей стране, которые предназначены для лечения и реабилитации психически больных лиц, совершивших преступления в состоянии невменяемости и отправленных на принудительное лечение по решению суда. И хотя она находится в ведении Министерства здравоохранения, охраняют больницу сотрудники из системы исполнения и наказания.

— Как здорово. Когда я работал, нас никто не охранял, только санитары без оружия. Поэтому бывали побеги, бунты, — вспоминал Владимир.

Посмотрев в зарешечённые окна, Палыч увидел, как на вышках стоят два охранника с оружием и наблюдают за обстановкой. Они прошли вдоль коридоров, оценили, каким стал прекрасным ремонт после реставрации здания. Структура больницы состояла из пяти этажей. Первый этаж — для персонала. Состоял из комнат отдыха, где санитары, врачи могли полежать на диване и посмотреть телевизор, спальная комната, где могли поспать сотрудники больницы и охранники. На втором этаже — тяжело больные пациенты, они были привязаны к своим койкам и не осознавали, что с ними происходит, будто спали с открытыми глазами. На третьем — те, кого постоянно возят на психиатрическое освидетельствование, там была комната белого цвета. Посередине комнаты стоял прикрученный стол и лавочки, стоявшие напротив стола, в стене было зеркало, за зеркалом находилась комната наблюдения, в которой наблюдали за подозреваемым во время экспертизы. Алексей показал рабочий кабинет Владимира, это был обычный офисный кабинет, со столом, на котором стоял старенький персональный компьютер, и с деревянными стульями. На четвёртом — обвиняемые, которых признали невменяемыми в момент совершения преступления. Этот этаж был похож на тюрьму: кругом были охранники в военной форме, повсюду на окнах стояли решётки, пациенты были в одинаковой серой форме, похожей на тюремную, у каждого на груди с правой стороны были вышиты фамилии и инициалы. Тут уже были не палаты, а тюремные камеры, в них живут от двух до восьми человек. В самом углу этажа проводилась шокотерапия для буйных пациентов. Пятый этаж — самый прекрасный. Там находится отделение медико-социальной реабилитации, содержат в нём наркоманов. Условия там лучше всего: удобные кровати, есть новенький спортзал. Пациентов других этажей сюда не пускают.

— Распорядок дня — тюремный. Подъём — в шесть утра, но он необязательный. При желании можно поспать подольше. Дальше завтрак. Кормят в тюремном стационаре согласно требованию здравоохранения. Норма еды ограничена, есть возможность получить передачу от родственников. От тюремной еда в местном стационаре отличается только тем, что изредка дают яйца, масло и молоко, — рассказывал Алексей.

— Всё равно не так жёстко, как в тюрьме, — произнёс Палыч.

— У нас не заключённые, а больные люди.