Zak Dummy - Когда богу стало скучно - 3 том [СИ]

Всё, так же как и обычно, но сейчас во мне гуляет странное беспокойства.

«Сколько я ещё должен тут сидеть? Неужели они хотят так меня оставить? Но зачем это им? Это не логично. Я ведь был им полезным. Да я проблемный, веду себя как ребёнок и временами вспыльчивый, но я это с лихвой покрываю пользой, которой приношу…

Неужели Хильда разочаровалась во мне? У нас итак была ссора на днях из-за того, что я как обычно сказал правду. Ну не получилось у неё это блюдо, я решил рассказать, чтобы она и впредь продолжала улучшать готовку, а не летать в облаках.

Ложь ведь яд, который многие по ошибке принимают за панацею от буквально всего, но парадокс заключается в том, что чем больше ты врёшь, тем сильнее запутываешься в собственных противоречиях. Поэтому обманывая кого-то, ты в первую очередь обманываешь себя.

Может быть из-за того, что я избил Ритца, она подумала, что я вновь ревную, и разочаровалась во мне?»

— А звучит логично… Но даже так, дядя Марк ведь…

«У дяди Марка ещё больше причин запереть меня. Он тоже разочаровался во мне… Ну да… А что он ещё должен чувствовать к человеку, к которому он со всей любовью относился, словно к родному сыну, а он в тоже время просто напросто ненавидел его и приносил лишь одни проблемы.

Ещё бы он не разочаровался. Я столько всего ему наговорил, я даже пытался его дважды убить. Глупо было думать, что он всё так забудет… но всё же надеялся»

Стало совсем плохо. На душе, словно кошки скребут, голова заболела, напала какая-то апатия. Совсем ничего не хочется делать, лишь сидеть и ненавидеть себя.

«Какой же я всё, таки ничтожество»

— «Да, ты и в правду всё такой же жалкий. Ничуть не изменился с первой встречи»

Неожиданно в голове раздался голос. Открыв недавно закрытые глаза, я увидел чью-то обувь, похожую на женские школьные туфли. Подняв взгляд повыше, я увидел тонкие полупрозрачные колготки, ещё выше края юбки, а ещё выше белую рубашку, на этом я и замер. Я знаю эту форму, и очень хорошо.

— Это что глюки?

— «Грубость, достойная настолько жалкого человека»

Я не стал поднимать взгляд выше, я остановился лишь на области шеи. Потому что я помню эту форму, что так часто была снята мной, помню изгибы бёдер, ведь очень часто мои руки гуляли по ним, помню почти до безобразия идеальные ногти, которые в порыве страсти впивались мне в кожу, помню шрам сбоку возле шеи, что скрывается за воротником, но если приглядеться, можно увидеть, ведь она часто комплексовала из-за него.

Я всё это помню, поэтому и не хочу поднимать голову, потому что знаю, что стоящий передо мной человек лишь галлюцинация. Очень неприятная галлюцинация. Галлюцинация, от которой руки начинают покрываться холодным потом.

— Ты уже давно сдохла. Так что сделай одолжение исчезни.

На удивление я остался хладнокровным, толи из-за постоянного применения наркотиков в прошлом, ведь под кайфом, увидишь и не такое то ли, из-за того, что галлюцинация… эта она. Я точно сказать не могу, что испытываю к ней. Люблю или же ненавижу, хотя спросили бы раньше, я бы быстро нашёл ответ… Нашёл бы быстро, но вряд ли бы сказал.

«Меня, конечно, иногда посещали глюки, когда я был обдолбан, но сейчас я вроде чист»

— «И так ты встречаешь свою первую любовь после того, как убил?»

Слегка согнувшись, она буквально распахнула руки в стороны, словно изображая крылья, на которых собирается улететь.

— Что? Не неси чушь. Ты сама вколола себе просто до безобразия огромную дозу. Я то, тут причём?

«Вообще-то жертва тут я, а не ты»

— «А кто, по-твоему, довёл меня до этого!!!»

Сильный крик, на мгновение заставивший зажмуриться. Когда же я вновь открыл глаза, то лицо девушки уже оказалось передо мной. Она всё так же улыбается, как и улыбалась обычно, её глаза всё такие же карие, как и всегда, длинные золотистые волосы всё так же, слегка прикрывают левый глаз, взгляд всё такой же полный фальшью, но прекрасной, пробирающей до самых костей.

— Зачем ты пришла?

— «Как зачем? Чтобы причинить тебе ещё больше боли и страданий»

Её губы даже на мгновение не изменили изгиб. Они всё так же улыбаются.

— Мило с твоей стороны.

Я уже хотел опустить голову, но она не дала этого сделать.

— «Даже не вздумай. Это плохая привычка, отводить взгляд, всегда раздражала»

— Знаю. Поэтому и делал.

С трудом я поднял взгляд. Посмотрев в её бледные, не имеющие и толики желания жить глаза, тёмно-карего цвета, я глотнул.