Олег Кожин - Игра в куклы [litres]

Невозможно удержать в поле зрения сразу три десятка фигур. Стоило отвлечься – и одна становилась немного ближе. Неуловимо, но настойчиво. Пока Варя чистила зубы, две почти добрались до забора, а снежная баба, что обзавелась похожей на клюв проталиной в районе рта, выползла на пешеходную дорожку. Наливаешь чай, делаешь бутерброд – а по возвращении видишь, что уродец с чайником на макушке ступил в песочницу. Заснула над книжкой – и вот уже вход во Двор перекрыт жуткими оплывшими существами, в которых не найти ни капельки доброты, как ни старайся. Только ненависть, ожесточение и злоба.

Когда Варя поняла, что они задумали, было уже поздно. Три самых крепких, наименее пострадавших от тепла снеговика дежурили под окном. Покрытые коркой льда как панцирем, в язвах и проталинах, они ехидно ухмылялись, следя за девочкой немигающими каменными глазами. Варя попыталась открыть створку, выбраться наружу, но самый большой и страшный снеговик о семи конечностях, не скрываясь, протянул изломанную лапу, со скрипом проведя по стеклу деревянными пальцами.

Варя испуганно отшатнулась, схватилась за горло. Стало нечем дышать. В голове зашумело, перед глазами запрыгали черные точки. Не выйти, поняла Варя. Не выйти, а значит, и не войти – снежное воинство надежно охраняет единственный путь. Мама не вернулась. С мамой случилось что-то плохое.

Варя осталась одна.

А начиналось все очень даже здорово – с объявления о продаже квартиры.

Тем утром Варя с мамой сидели на кухне, пили какао, хрустели румяными тостами с маслом. Осень близилась к концу, но зима еще не заступила на вахту. Сквозь белое покрывало, тонкое-тонкое, просвечивали трава и палые листья. Асфальт перебегали призрачные поземки, змеились маленькими белыми молниями. Деревья стояли в нерешительности, до конца не раздетые, качали задумчиво ветвями, будто сомневаясь, стоит ли им ложиться спать.

В такую погоду завтрак на теплой кухне превращался в настоящее событие. Даже утреннее пробуждение не казалось таким уж серым и стылым. Без двадцати восемь Варя выбиралась из-под одеяла, нащупывая ногами мохнатые тапки в форме котят. Зевая и растирая сонные глаза, шлепала на кухню, погружаясь в ароматы горячего какао и жареного хлеба. Варе нравилось сидеть в пижаме, болтая ногами, пока мама суетливой пчелкой жужжала вокруг плиты и холодильника.

– Посмотри-ка, – разбив в сковородку два яйца, мама поправила очки и указала ножом на мирно гудящий на столе ноутбук, – мне кажется, это наш вариант.

– Доуаеутуо… – прозевала Варя в ответ.

– Доброе, доброе, – пробормотала мама, задумчиво накручивая на палец соломенную прядку. – Ну, что скажешь?

Варя тронула тачпад, пробуждая ноутбук. Хотелось уже взять первый поджаристый тост, пахнущий тающим маслом, но, когда мама в таком рассеянном состоянии, лучше сперва сделать, что она хочет, иначе не отстанет.

На экране проступил сайт бесплатных объявлений. Продается квартира. Ну конечно же! Эта мысль занимала маму уже три месяца, с тех пор как они переехали в Петрозаводск из Медвежьегорска. Хозяйка квартиры, в которой они жили все это время, давняя мамина подруга тетя Даша, пышная женщина с короткой стрижкой, смеясь, махала пухлой ручкой, унизанной золотыми кольцами:

– Тю, Леночка, та живите вы сколько хотите! Я уж лучше вам ее бесплатно сдам, чем за деньги кому попало! За коммуналку платите, и ладно!

Варя бы и жила. Ей нравилась эта старая однокомнатная хрущевка на улице Антикайнена, пахнущая пылью, заставленная старыми шкафами с не менее старыми книгами. Но мама к этому вопросу относилась щепетильно. Елена Михайловна Лето в свои тридцать восемь лет больше всего не любила две вещи: ложь и быть кому-то должной. Потому, несмотря на щедрое предложение старой подруги, хваталась за любую возможность обзавестись собственным жильем.

В Петрозаводск крохотное семейство Лето переехало из-за работы. В апреле маме предложили должность заместителя директора Национальной библиотеки. Отказываться она не стала. Обсудили грядущие перемены с дочерью, упаковали три большие сумки, чемодан, мамин компьютер и в начале августа, можно сказать налегке, прибыли в столицу Карелии.

Остаток лета и начало осени пролетели как щелчок пальцев. Даже отзвука не осталось. В делах и хлопотах, как два маленьких муравьишки, Варя с мамой готовились к зиме. В октябре риелторское агентство продало их медвежьегорскую двушку. Чуть дешевле, чем хотелось маме, зато быстро. Варя почти не скучала по старой квартире и друзьям. Она переписывалась с ними в Сети и чатилась в телефоне, но никак не могла поверить, что они далеко, за две сотни километров, и теперь уже не сходишь вместе в кино на вечерний сеанс. Новый дом, новая школа, новые люди делали свое дело. Когда тебе двенадцать, кажется, ты готов впустить в себя весь мир и для каждой его части в душе найдется свой уголок.