Брайан Кин: Черви-Завоеватели [ЛП]

Я все еще кашляю кровью. Я чувствую ее где-то в глубине горла, и во рту у меня ужасный привкус.

Уже в тысячный раз с тех пор, как начался дождь, я ловлю себя на том, что жалею, что электричество все еще отключено. Тогда я мог бы спуститься в подвал и записать это как следует на старом текстовом процессоре, который мой внук и его жена подарили мне после того, как купили свой компьютер. Он лежал там, на маленьком столе из ДСП, который я купил в "Уолмарте" в Льюисбурге.

Но электричество не включилось, и оно никогда не включится. Это произошло в тот же день, когда пухлый синоптик в шоу "Сегодня" застрелился в прямом эфире во время прогноза. Только что он шутил с симпатичной ведущей с милой улыбкой и пустыми глазами, которая всегда пристает к людям, чтобы прощупать их до самой простаты, а мгновение спустя его мозги разбрызгались по всей этой большой карте Соединенных Штатов позади него. Кажется, что это было много лет назад, но на самом деле прошло не так уж много времени. Очевидно, ему угрожали смертью.

Угрозой убийствa. И все из-за проклятой погоды...

Он легко отделался. У тех бедняг на канале погоды не было ни единого шанса. Парень подъехал на грузовике со взрывчаткой прямо к зданию и все взорвал. Они так и не поймали людей, стоящих за этим, но я думаю, что сейчас это не имеет особого значения. Может быть, вообще никто этим не руководил. Может быть, террористу-смертнику просто надоели сводки погоды. Сегодня стопроцентная вероятность дождя. Сегодня ночью дождь продолжится. Завтра? Еще больше дождя.

Даже если бы электричество все еще было включено, я не смог бы спуститься в подвал. Не сейчас. Не после того, что случилось. Письменный стол, текстовый процессор и все остальное в подвале исчезли. Единственные вещи в подвале – это тела, плавающие в темноте, вместе с остатками этой штуки. Время от времени я слышу, как его туша ударяется о то, что осталось от лестницы. Я уверен, что уровень воды тоже становится выше. Очень скоро она начнет просачиваться под дверь, и я не знаю, что тогда буду делать. Я не могу выйти на улицу.

Кого я обманываю? Я даже не могу пошевелить ногами, так зачем беспокоиться о том, смогу ли я выйти на улицу?

На заднем крыльце есть старый генератор, но я не думаю, что он работает. Я не пользовался им со времен снежной бури в 2001 году. Даже если бы он все еще работал, мне пришлось бы спуститься в подвал, чтобы подключить его к блоку питания, а затем выйти на улицу, чтобы запустить его. И, как я только что сказал, я не могу сделать ни того, ни другого.

Итак, я лежу здесь в луже, жалея, что у меня нет электричества, но на самом деле мне нужна доза никотина. Моя последняя банка "Скоала" [1] "Skoal" - это марка влажного бездымного табака. Skoal производится американской компанией по производству бездымного табака (USSTC), которая является дочерней компанией "Altria". Он считается более дорогим продуктом на падающем табачном рынке. "Skoal" был впервые выпущен USSTC в 1934 году. опустела на тридцатый день. Мне пришлось слизывать кусочки табака с крышки, чтобы хоть что-то достать. С некоторых пор я потею из-за недостатка никотина. Жевательный табак мог бы все исправить. На данный момент не имело бы значения, какой: "Скоал", "Кадьяк", "Копенгаген", "Хокен", может быть, даже сигарета или сигара (хотя я никогда особо не любил курить) или какой-нибудь лист, похожий на почтовый мешочек. Просто принять немного никотина сейчас было бы лучше, чем черничный пирог моей жены. Хотя ее пирог с черникой был просто великолепен. Действительно, очень хорош.

Может быть, вам интересно, как такой старик, как я, раненый старик, находит силы и энергию, чтобы писать что-то подобное. Что ж, позвольте мне сказать вам – я делаю это, чтобы отвлечься от тяги к никотину.

Я многое пережил за свои восемьдесят с лишним лет. Я пережил укус гремучей змеи, когда мне было семь, оспу, когда мне было девять, и падение с высоты тридцать футов с большого дуба, когда мне было двенадцать. Я пережил Великую депрессию с наполовину полным животом. Я воевал во Второй мировой войне. Соврал о своем возрасте и отправился в учебный лагерь, когда мне было четырнадцать. Несколько месяцев спустя я был в Европе, сразу после вторжения в Нормандию. После этого меня отправили и на Тихий океан. Я не мог бы назвать вам количество взрывов, в которых я участвовал. Я убивал чужих сыновей на войне и никогда не задумывался об этом дважды. Я вернулся домой только для того, чтобы Вьетнам потребовал взамен моего собственного сына. Я всегда считал, что это Божий способ все уравнять. Я наблюдал, как политики бэби-бума и бывшие магнаты Уолл-стрит-хиппи разрушали то, над чем так усердно трудилось мое поколение. Мы подарили им прекрасную страну, а они разрушили ее своей жадностью, своими лоббистами, капучино-барами с доступом в интернет и своей рэп-музыкой. Я видел, как мои хорошие друзья старели и умирали. Большинство из них уже умерли, кроме Карла. Один за другим они умирали от болезни Альцгеймера, рака, одиночества и просто от старости. Как у "Форда" или "Шевроле", в конце концов, наши детали изнашиваются, независимо от того, насколько хорошо мы сложены. Несколько лет назад я смотрел по телевизору церемонию посвящения Мемориалу Второй мировой войны в Вашингтоне и был потрясен тем, как мало нас на самом деле осталось. Ощущение было такое, словно меня в живот пнул осел. Вдобавок ко всему прочему, я пережил свою жену Роуз. Я точно могу сказать, что через это не должен проходить ни один муж. Это может показаться эгоистичным, но я хотел бы умереть раньше нее. Я так и не смог пережить смерть Роуз.