Василий Ворон - Пробник автора. Сборник рассказов

И тут из бани донеслись истошные крики. Даже не верилось, что так могут кричать взрослые мужчины. Дикий со своим помощником вскочили на ноги как ужаленные. Дверь бани распахнулась, и из нее вывалился голый человек, крича и катаясь по траве. Вся спина у него была исполосована длинными порезами. Крик в бане тем временем оборвался, перейдя в густое и жуткое бульканье.

– Что там? – принялся тормошить голого Дикий.

– Кошка, – выдавил из себя тот.

– Какая, к черту, кошка? – Дикий махнул рукой лысому: – Посмотри!

Лысый выставил пистолет и шагнул в баню. Спустя минуту он вывалился обратно, не переставая обильно блевать.

– Что?! – кинулся к нему Дикий.

– Витька… в лоскуты… кишки… на полу… – выблевывал из себя слова лысый, позабыв про пистолет.

И тогда Егор побежал. Он добежал до мостков и прыгнул в реку.

– Догнать! – заорал Дикий и пнул голого.

– Ствол там… – с ужасом указал тот на распахнутую дверь бани. Дикий сунул ему свой и повторил:

– Догнать, я сказал! И ты тоже, тошнотик!

Когда голый и лысый достигли реки, Егор уже вылезал на противоположный берег.

– Живым! Не стрелять! – орал от бани Дикий. Бандиты полезли в реку.

Добежав до леса, Егор упал на землю, вполз прямо в куст дикого малинника и замер. Он хорошо видел, как из реки вылез только один из бандитов, а именно лысый. Голый на берегу так и не появился. Лысый добежал до леса, вломился меж стволов и был таков. Когда его шумный бег затих вдали, Егор вылез из кустов и спокойно пошел по направлению к мосту.

На мосту его ждал Дикий. Глаза его были круглы, а в руках он держал еще один пистолет.

– Ты… – его голос дрожал. – Ты что, а? Ты как это?

– Обредиха твоего первого бойца прибрала. Она в этой бане испокон веку хозяйничала. Голого водяной прихватил. А лысый из лесу не вернется. Леший его заведет.

– Куда заведет?

– Далеко заведет. Ты один.

– А ну, иди, – Дикий махнул пистолетом в сторону. – К дому иди, гад.

Они шли по тропинке, что бежала через поле, заросшее высокой сорной травой. Впереди шел Егор, сзади, держа его на прицеле, ковылял Дикий. Уже стояла ночь и густой туман окутал всё вокруг.

– Конец тебе, Седой, – сказал Дикий. – Тут тебе никто не поможет. Тут я тебя и кончу. Что молчишь?

– Жду, – ответил Егор, прислушиваясь к тишине вокруг.

– Ждешь? Чего это? – Дикий облизнул пересохшие губы.

– Я вырос в этой деревне, – сказал Егор. – Когда еще она была жива. Меня дед учил, как себя надо в деревне да в лесу вести, чтобы никого из соседей не обидеть. Научил и как просить их о помощи. Никогда я о таком, как сегодня, их не просил. А еще дед мне сказывал о силе, что в тумане является тем, кому больше надеяться не на что. Только в этих местах она обитает, больше нигде.

– Ты о чем? – озираясь в тумане, спросил Дикий. Пистолет в его руке заметно дрожал.

– О Белой Гриве, – ответил Егор. – Забирает она человека без следа.

– А ну, шагай шире, – велел Дикий, – и хватит болтать. А еще…

Но он не успел договорить. Туман за его спиной вздыбился, накрыл, будто волной и стало слышно как в траву повалился пистолет. Егор немного постоял, не оборачиваясь и что-то шепча. Потом отыскал оружие Дикого и пошел за женой и сыном. На мосту он остановился и швырнул пистолет в черную воду реки.

философская проза

На скамье сидело трое мужиков, один курил, двое других потягивали пиво из бутылок. Я бы не подсел, но скамья была длинной, и один из сидящих был моим отдаленным родственником.

– Присаживайся, в ногах правды нет, – к тому же сказал дядька Семен, затягиваясь.

– Спасибо.

Дядька меня представил, мужики кивнули, назвались. Мы пожали руки, мужики продолжили прерванный разговор. Я не вслушивался, глядя на вечернюю зорьку, догоравшую в небе, достал сигареты, закурил. Мужики рассмеялись какой-то шутке и один из них, поднимаясь, добавил:

– Ну, это до второго пришествия ждать придется. У Матвеева прошлогоднего снега не допросишься. Всё, я до хаты. Покеда.

И ушел. За ним поднялся дядька Семен.

– И мне пора.

Он пожал руку тому, кого звали Михалычем, а мне сказал:

– Долго не сиди. А то Татьяна на ночь дверь на щеколду закрывает. Я ей скажу обождать, но она забыть может.

– Докурю сейчас и приду, – пообещал я и Семен ушел.

– А ты веришь во второе пришествие? – спросил меня Михалыч. Я посмотрел на него. Он был серьезен и вовсе не пьян – что для здоровенного мужика литр пива? Язык вот зачесался после небольшого «прогрева», вот и хочется ему поговорить.