Арсений Суворов - Поверьте один раз

— Моемся мы дома. Тело всегда должно быть чистым, иначе оно не вызовет ответных чувств. А тогда и сам процесс потеряет очарование. А здесь отдельные личности, — она с улыбкой перевела взгляд на его пояс. Александр, не рассмотрев направление ее взгляда, в очередной раз смутился, и прижался к ней. Огонь желания вспыхнул с новой силой. — Подожди, вначале включим воду. Так лучше. — Не отпуская Александра, она повернула что-то в стене, и сверху обрушился водопад теплой воды. Александр отскочил. Мощная струя воды, то сильно, то обессиленно, водопадом устремилась в бассейн.

— Вы что, сюда реку подвели? — удивился Александр.

— Иди сюда, — позвала она. Они вошли в неглубокий, быстро наполнившийся бассейн или ванну, он не знал, как это правильно называется. Нетрудно было заметить, что ложе бассейна одобряло подобные забавы. Кто-то хорошо подумал над его устройством. Грохот ниспадающей воды отбил последние сомнения, и процесс вновь повторился.

Когда они вышли, солнце клонилось к закату. Ничего, кроме усталости, Александр не чувствовал. Голова казалась совершенно пустой и бесполезной. Хомут что-то спрашивал, он невпопад отвечал. Мысли концентрировались вокруг мечты скорее попасть домой.

— Ты рассмотрел какую-нибудь опасность? — спросил, улыбаясь. Хомут.

— У вас все мессы так проходят? — безразлично ответил вопросом на вопрос Александр.

— Нет, всегда по-разному. Ты просто впервые и тебя персонально взяли под опеку. А так обычно никто не отделяется. Это первое «познание», с каждым разом все более и более утонченное. Но надо чувствовать себя раскованным. А это быстро не достигается. Некоторые проскакивают через стадии, у нас это разрешается, а потом возвращаются. Но так хуже.

— А в чем смысл такой религии? Этим можно заниматься и без теоретических разработок. Или вам и не надо смысла?

— Ты только один раз коснулся, а уже пытаешься сделать выводы. Зайди в церковь, посмотри на иконы, и ты сразу будешь знать библию? — Хомут испытывающе посмотрел на Александра. Тому было не до него.

— Ясно, — произнес безразлично Александр, желая прекратить разговор.

Александр проснулся почти сразу. Солнце лишь окрашивало нетерпеливыми лучами небо. Переливаясь всеми оттенками алого цвета, заря пробуждала город. Спать не хотелось. Раскаяние рассеяло остатки сна и полностью завладело мыслями. Он представил ласковый взгляд Татьяны. В душе стало пакостно. «Шило на мыло», — зло подумал Александр. — «Как я теперь ей в глаза смотреть буду? Ну, идиот. Кретино — придуркино. А ведь мог отказаться. Вовсе необязательно было проходить эти „испытания“. Она была права. Обманул один раз, обманет и второй. Говорить ей или не говорить? Что меня черт дернул». Он встал и прошел в ванну охладить голову. Процедура не помогла. Одна и та же мысль неотвязно стояла в голове. Город спал, и что-либо придумать для разгона мрачного настроения не представлялось возможным. Александр не выдержал и пошел погулять по утренней прохладе. Свежий воздух в первое мгновение немного ослабил душевное волнение. Но уже спустя полчаса Александр уже не знал, куда себя девать. То ему казалось, что надо пойти к Татьяне и все рассказать, не взирая на то, что еще очень рано. То, наоборот, разрабатывались планы полной тайны. И то и другое лишь обостряло нервы. Не придумав ничего лучшего, он отправился искупаться на уже остывающую Волгу.

В ночной тиши тихие шаги отдаются в ушах, и таинственный лес наполняется скрытой жизнью. Старые сказки оживают на новый лад, и лукавый леший начинает прятаться за дальними кустами. Приближающаяся осень потрескивает осыпающимися желудями. И ворох рано сплясавших свой последний танец листьев, шурша, проглатывает звуки. Звери уютно спят в своих норах, и лишь ночные птицы продолжают свою работу, изредка громыхая взлетающими крыльями. Ночь, пора влюбленных, и таинственный мрак, созданный скрывать смущение влюбленных, иногда против своей воли скрывает другие дела.

Хомут спешил на тризну. Слух обостряется, когда идешь один и ожидаешь опасности. Откуда-то издали доносился неясный разговор. Где-то плакал ребенок или иная живность. В озере плескалась нагулявшая за лето жир рыба. Хомут вспомнил, как в детстве он с родителями ездил в гости, и они с отцом и дядей пошли на рыбалку ловить сомят. Быстрая горная речка, вытекающая из озера, обдавала холодом. Не по размеру большие болотные сапоги мешали передвигаться. Он уже несколько раз надевал на тройник куски специально испорченного мяса, но быстрое течение сносило наживку, и спиннинг приходилось быстро крутить, срывая ее. Оно или зацеплялось за подводные камни или обрывалось после нескольких забросов. Взрослые улыбались над неумелым рыбаком, но не мешали постигать науку. К концу рыбалки, изрядно намаявшись и ничего не поймав, в отличие от остальных, он немного приуныл, хотя и продолжал уже давно надоевшее дело. И вдруг леска натянулась. Он чуть не выронил удилище из рук от неожиданности. Потом, словно на том конце перестали тянуть, продолжая удерживать наживку, неведомая сила, неожиданно собравшись, с невероятной мощью потянула леску. Он почувствовал, как его ноги, погружаясь в мелкую прибрежную гальку, поползли в воду, оставляя углубляющиеся борозды. Не выпуская удилище и еще не соображая, что происходит, он крикнул отцу: