Арсений Суворов - Поверьте один раз

— Смысл какой был ему это делать? Он же мог просто купить его? — возразил Дима.

— Ну, во-первых, купить нож за пятнадцать тысяч «просто купить» не назовешь. И, во-вторых, по принципиальным соображениям. Солдат сатаны профессиональный служитель, а он нам говорил, что борется с ними.

— А чем объяснить, что на квартире обыск и запустение?

— Я же говорю, он забрал кинжал. Бабка же говорит: он для них — как икона-чудотворница.

— Тогда он знал, что за ним погоня и не мог приготовиться к отъезду. А преследователям незачем было инициировать давний отъезд, — не унимался Дима. Володя шел, погруженный в себя и не вслушивался в разговор.

— Он мог все подготовить и заранее. А тем оставалось лишь биться головой об стенку, — размышлял Александр.

— Дела-а, — протянул Дима. — Ну так что теперь? — Он вопросительно посмотрел на Александра. — Все, заканчиваем расследование?

— Нет. Мы все равно на подозрении. И у нас есть нож. Так что можно привлечь их внимание. Мне кажется, надо закончить это дело. Иначе в один прекрасный день можно проснуться над чужой шеей, — он весело рассмеялся. Меня сейчас больше волнует разговор с Татьяной. Я ей обещал каждый раз брать с собой или предупреждать. А сам снова на целый день пропал. Того и гляди, скоро на улице здороваться перестанет. — Радость так и вырывалась из него. Они подошли на остановку и долго ждали автобус.

— Божественный! Мы потеряли след ловаида. Нам снова нужна твоя помощь, — произнес Авол. Пустая комната, освещаемая одинокой свечой, идеально подходила для ведущих разговор. Плотно занавешенные окна не позволяли определить время суток. И время, подчиняясь собеседникам, словно остановило свой ход. Даже свеча, захваченная странным разговором, против обычаев, не играла огнем, а замерла в ожидании чего-то. Только две пары глаз поблескивали льдом жизни.

— Я дал вам в руки Дар Его. Вы утеряли. Я указал вам, где его найти и в грудь вонзил дешевке этой. Вам взять осталось лишь. И что? Что вижу я? Вновь просьбы? — начал Иавол словно проповедь. — А может, скоро вам подавать я буду должен и Граали? — Он встал. — Я долго не был с вами. Что сделано с тех пор?

— Иавол, зря ты укоряешь. С тех пор, как изгнан из Сибири, я создал здесь общину. Наверное, уж шесть сотен Диаволу молитвы посвящают, и радость жизни полной грудью без устали вдыхают, — привыкши проповедовать, ответствовал Авол. — Я здесь, в тиши, пока не разузнали злейшие враги, уж многих слуг Его поставил светскую власть вершить. И главное, нашел великое посланье от Него. Но все срывается. За этим я тебя позвал.

— О чем ты, брат мой?

— Они встают и двери перед ними, как волны пред луною, отступают. И то, что мы из чаш в себя вливаем, они берут у спящих, но живых. И тех при этом в лоно обращают. Коль нам их в братство приобщить, то можно уж «придурков» не бояться.

— Ты видел сам, иль только подозренье?

— Нет, я не видел. Но много есть свидетельств и причин. И по следу послал я уже многих.

— Скажу тебе я, Авол. Чтоб знал ты это. Ведь кроме вас, в сем городе есть почитатели Его.

— Так почему ты не сольешь нас вместе? Ведь мы тогда весь город сможем обратить, и нам будет дано открыться?

— Не будем задевать мы эти темы. Но помни, и кулак не слиток. Канат из нитей состоит, но ведь порвать его сложней, чем дерево сломать, пусть большей толщины!? Мне больше интересней, как ты мог доверить кинжал носителю Грааля, тому, кто ловаид унес. Ведь ты был лучшим среди лучших?

— Прости, Иавол, здесь моя вина. Я кровь тогда не пил уж две недели. А больше я ничем давно уж не питаюсь.

— Про то, что ты сказал, я знаю, — переходя к другой теме, произнес Иавол. — Но только как их приучить — мне непонятно. Те, кто не видит, но сосет, для нас интереса мало представляют. Хотя надо их выявить побольше и к нам привлечь. А вот кто делает все это, словно к женщине с любовью, тех надо к нам привлечь и взлелеять. Но бойся, для тебя они опасны и могут сами вас привлечь. Не ясно, лучше ль то иль хуже. А ловаид отсюда вывезен уже, и в монастырь известный, что под Москвой, положен на хранение до времени. Вам нужно будет в праздник их какой-нибудь дождаться окончания их мессы. И одного, а лучше двух, на месте освященным лезвием отправить к праотцам. Да и кинжал оставить в трупе. Монахи-то должны быть не миряне. Народу, в дни такие, много там. Пока они что и почем почуют, должны вы из-под алтаря достать, что нам дано по праву и в ту же ночь две жертвы принести. Чтоб ловаид мог облизнуться кровью. Одна должна быть не узнавшая мужчины. Другого, среди рясоносцев поищите, но должен быть не ниже, чем обет безбрачия принявший. — Он встал. И не прощаясь, вышел.