Елена Обухова - Человек за чёрной дверью

– Возможно, тот, кто повесил одного механика и перерезал горло второму, тело которого мы так и не смогли найти.

Соболев мрачно кивнул, вынужденно соглашаясь. Такое вполне могло быть, а вот с походом Федорова на фабрику действительно ничего не клеилось. Сам Соболев боялся прийти к выводу, что тот невиновен, ведь ему слишком сильно этого хотелось, он мог обмануть самого себя. Но аргументы Велесова звучали вполне убедительно, а главное – рушили его собственную версию. Это мнение можно было считать достаточно беспристрастным.

– Так значит, это не он? – осторожно уточнил Соболев.

– Ну, как бы мне ни нравилась моя версия, пока она разваливается. Можем, конечно, подержать его сутки у себя. Их обоих. Если убийство все-таки произойдет, у ребят будет железобетонное алиби.

– Хотелось бы его все-таки предотвратить и поймать засранца. Вот только где его все-таки ждать? На пустыре, за который так отчаянно голосовал Нурейтдинов, пока все тихо, а с фабрикой теперь непонятно. Федоров все время рисовал эту чертову дверь, но если убийца наблюдает за ней, он мог заметить нашу движуху и поменять планы.

– А мог и не заметить, – возразил Велесов. – Может быть, он планирует убийство ближе к концу суток, как в прошлый раз.

– Мы, конечно, будем следить до упора, – заверил Соболев. – Но что, если мы все-таки ждем не там?

– Если Федоров не маньяк и если маньяк не живет у него в голове в качестве альтернативной личности, то его рисунки – проявление настоящего дара, – напомнил Велесов. – А рисовал он именно ту дверь.

– Но если он не маньяк и это просто дар, он ведь не обязательно связан с убийствами серийника, так? – заметил Соболев, сам не веря в то, что говорит подобное на полном серьезе. – Что, если его предсказания относились к тем убийствам, что уже произошли?..

Велесов задумался, знакомым движением поковыряв длинным костлявым пальцем собственный висок: он часто делал так, когда размышлял.

– У него ведь получается рисовать и осознанно, так?

– Бывает, – согласился Соболев. – Если он достаточно хорошо на чем-то сфокусируется.

– Дай-ка мне свою ручку и чистый лист бумаги.

Соболев не стал спорить и послушно протянул следователю то, что он попросил. Велесов, в свою очередь, решительно открыл дверь в допросную, дошел до стола и нарочито громко шлепнул лист и ручку перед Федоровым. Тот даже вздрогнул от неожиданности.

– Здравствуйте, Владислав Сергеевич. Меня зовут Михаил Велесов. Вы помните меня?

– Вы следователь, – немного хрипло отозвался Федоров, как будто за те несколько минут, что сидел один, успел задремать. – Надеюсь, вы принесли мне телефон, чтобы я мог позвонить адвокату?

– Я принес вам лист бумаги и ручку.

– Ждете, что я напишу чистосердечное? – усмехнулся Федоров. – Как вы себе это представляете?

– Я надеюсь, что вы сможете сосредоточиться на пятом убийстве маньяка и нарисовать место, где оно на самом деле произойдет.

– А что случилось с его версией о том, что маньяк – это я? – в голосе Федорова проскользнули язвительные нотки, когда он кивнул на Соболева, как раз подошедшего к нему, чтобы отстегнуть наручники. – Или это классическая схема «злой коп – добрый коп»?

– Почти, только злой коп здесь я, – улыбнулся Велесов. – Версия, что маньяк – вы, просто сами об этом не знаете, принадлежит мне, Андрей был вынужден ее отрабатывать.

– Сам не знаю? Вы тут что, все обкурились чего-то?

– Мы вам потом объясним ход наших мыслей. Сейчас у нас слишком мало времени. Маньяк должен убить сегодня. Может быть, он уже это сделал, а может быть, выжидает, как в прошлый раз. У нас есть четыре потенциальных места, мы взяли под наблюдение два наиболее вероятных, но полноценно следить за всеми не имеем возможности. Маньяк может выбрать менее вероятное место, а может дождаться, пока мы рассеем внимание по всем четырем. Или у него есть пятое на примете, о котором мы вообще не знаем. Если вы не убийца, значит, у вас есть реальный дар предвиденья. Только вы можете предугадать, что он решит. Помогите нам поймать ублюдка.

Федоров откинулся на спинку стула, неторопливо потирая запястья, которые наверняка саднило после наручников. Было видно, что он старается выглядеть нейтрально, но Соболев кожей чувствовал его удивление.

– То есть вы, следователь, под запись своих камер просите меня оказать сверхъестественную помощь в расследовании? Хотите, чтобы я нарисовал место преступления?

– Как-то так, да, – снова улыбнулся Велесов.