Ричард Матесон - Нажмите кнопку - Cборник

Центр управления системой наведения. Девушки. Семь девушек. Хорошенькие. Нет ни одной старше шестнадцати. Кудряшки. Конские хвосты. Челки. Пухлые губки — улыбающиеся, кривящиеся, выражающие эмоцию за эмоцией. Искрящиеся молодые глаза — блестящие, подмигивающие, прищуривающиеся, холодные или теплые.

Семь здоровых молодых тел покоятся на деревянных стульях. Гладкие девичьи конечности. Девочки — хорошенькие девочки — целых семь.

Армия уродливых мешковатых мужчин, увязая в грязи, с трудом бредет по кромешно-темной грязной дороге.

Дождь льет потоками. Обрушивается как из ведра на изможденных людей. Громадные сапоги чавкают, погружаясь в жидкую желто-коричневую грязь и вытягиваясь из нее. Грязь стекает с носков и подметок.

Медленно шагающие люди — сотни людей, — промокшие насквозь, жалкие, истощенные. Молодые сгорбились, как старики. Нижние челюсти отвисли, рты хватают черный сырой воздух, языки высунуты, запавшие глаза глядят в пустоту, не выражают ничего.

Привал.

Люди валятся в грязь, падают на свои вещмешки. Головы откинуты назад, рты раскрыты, дождь хлещет по желтым зубам. Руки замерли неподвижно — жалкие кучки из кожи и костей. Ноги не движутся — обтянутые хаки деревяшки, изъеденные червями. Сотни бесполезных конечностей, прикрепленных к сотням бесполезных тел.

Позади них, впереди, по бокам рычат грузовики, танки и маленькие машинки. Толстые шины расплескивают грязь. Покрышки тонут, засосанные липкой жижей. Дождь барабанит мокрыми пальцами по металлу и брезенту.

Лампочки молний вспыхивают, но не горят. Мимолетные сполохи света. Лик войны мелькает лишь на мгновение — собранный из ржавых ружей, вращающихся колес и окаменелых лиц.

Темнота. Рука ночи закрашивает краткие проблески в буре. Погоняемый ветром дождь хлещет по полям и дорогам, сечет деревья и грузовики. Потоки пузырящейся воды оставляют на земле шрамы. Гром, молнии.

Свисток. Покойники восстают. Сапоги снова чавкают по грязи — глубже, ближе, теснее. Подходят к городу, который преграждает путь к городу, который преграждает путь к…

Военный сидел в комнате для переговоров в Центре управления. Он внимательно следил за связистом, который, скорчившись над приборной панелью, с наушниками на голове, записывал сообщение.

Офицер наблюдал за связистом. «Они приближаются, — думал он. — Замерзшие, промокшие, испуганные, они идут на нас маршем». Он передернулся и закрыл глаза.

Тут же снова открыл. Видения наполнили сузившиеся зрачки — клубящийся дым, объятые пламенем люди, непостижимые ужасы, которые воплощаются сами собой без слов и образов.

— Сэр, — произнес связист, — сообщение с наблюдательного поста. Вражеские силы на подходе.

Офицер поднялся, подошел к связисту и взял сообщение. Прочитал, и лицо его побелело, рот искривился.

— Да, — подтвердил он.

Развернулся на каблуках и пошел к двери. Открыл ее и вошел в смежную комнату. Семь девушек прекратили болтать. Комната погрузилась в тишину.

Офицер встал спиной к пластиковой стене:

— Прямо по курсу. В трех километрах отсюда. Вопросы?

Одна девушка хихикнула.

— Техника есть? — спросила другая.

— Да. Пять грузовиков, пять командирских легковушек, два танка.

— Это слишком просто, — засмеялась девушка, взбивая волосы тонкими пальцами.

— Тем не менее это все, — сказал офицер.

Он пошел к двери.

— Приступайте! — приказал он и прибавил себе под нос: — Чудовища!

Он вышел.

— О господи, — вздохнула одна из девушек, — опять все то же.

— Какая скука! — отозвалась другая.

Она раскрыла свой изящно очерченный ротик, вынула жевательную резинку и прилепила ее под сиденье своего стула.

— Хотя бы дождь перестал, — заметила рыжеволосая, затягивая шнурки на ботинках.

Семь девушек переглянулись. «Вы готовы?» — спрашивали их взгляды. «Я вроде готова». Они поудобнее устроились на сиденьях, тоненько охая и вздыхая. Обхватили ногами ножки стульев. Вся жвачка была вынута. Рты плотно сжаты чопорными складками. Хорошенькие миниатюрные девушки приготовились вступить в игру.

Наконец они совершенно замолкли. Одна из них глубоко втянула в себя воздух. То же самое сделала вторая. Все они напрягли молочно-белые тела и сжали в кулачки тонкие пальчики. Одна быстро почесала голову, чтобы не отвлекаться потом. Еще одна тихонько чихнула.

— Начали, — произнесла девушка, сидевшая в ряду справа.

Семь пар сияющих глаз закрылись. Семь невинных юных разумов принялись воображать, воплощать, передавать.