Дженнифер Арментраут - Возвращение [litres]

– Что творится? – понизив голос, спросила я, хотя в нашей крошечной комнате делать это было бессмысленно.

– Миру осталось недолго. – Услышав это зловещее предсказание, я вздохнула с облегчением. Я уже слышала нечто подобное от нее не раз и не два. – Ты ведь помнишь, что случилось в прошлом году.

Ни один человек в здравом уме не смог бы забыть волну ужасных разрушений, которая прокатилась по миру. Циклон, обрушившийся со стороны океана, изменил рельеф немалой части прибрежных регионов Северной Каролины. Вулканы, сильные землетрясения, цунами – немало городов было полностью разрушено. Государства оказались на пороге Третьей мировой войны. Казалось, настал конец света, и был даже момент, когда я испугалась: а вдруг все это время мама говорила правду. Но потом этот кошмар внезапно прекратился – просто сам собой, – и с тех пор каждый проповедовал мир и любовь во всем мире. Даже те страны, которые враждовали целую вечность, прекратили кровопролитие, и теперь везде воцарилось спокойствие.

Миллионам людей пришлось погибнуть, чтобы остальные наконец очнулись, но страшный сюжет фильма «2012» [4] Фильм-катастрофа (2009), который заканчивается тем, что в результате глобальных катаклизмов Земля оказывается почти полностью затопленной, а подавляющая часть населения погибает. все же не воплотился в жизнь. Мир не рухнул. Просто мать-природа решила напомнить о себе человечеству.

– Мам, мир не катится в тартарары, – сказала я, надела на левое запястье еще один браслет, тоже золотистый, но потемнее. – Все в порядке. У меня все отлично. И у тебя тоже все хорошо, так ведь?

– Да, малышка, просто я… У меня дурное предчувствие, – шептала она в телефон, и я снова напряглась. – Знаешь, действительно дурное.

Не в силах вдохнуть, я закрыла глаза. Фраза «дурное предчувствие» была нашим кодом, обозначающим рецидив, – в такие моменты у мамы возникали слуховые и зрительные галлюцинации, она сбегала от бабушки с дедушкой, невольно подвергая свою жизнь опасности. У меня заколотилось сердце. Когда я обернулась, Эрин сидела на узкой кровати и стаскивала кроссовки. На ее прекрасном лице отражалось беспокойство.

– Что у тебя за «дурное предчувствие»?

Мама начала рассказывать, что ей снится мой отец.

– Грядут большие перемены. И каждому придется…

Пока она говорила, я увидела, как Эрин одними губами прошептала: «С ней все в порядке?»

Я сокрушенно покачала головой. Наконец нажав на «отбой», я обнаружила, что мне пора бежать, если не хочу опоздать на курс психопатологии. Но сама я хотела свернуться клубком на кровати, укрывшись с головой бабушкиным лоскутным одеялом.

– У нее снова кризис? – спросила Эрин, распуская волосы, которые упали ей на плечи мягкими черными волнами. На них даже не осталось ни следа от резинки, которой они были стянуты.

Эрин была само совершенство.

А еще невероятно милой.

– Да, – кивнула я, откидывая назад тяжелые пряди своих волос, которые совсем не держали завивку, но залом от резинки появлялся на них сразу. – Позвоню бабушке после занятий, – добавила я, поднимая с пола рюкзак. – Скорее всего, они с дедом и сами уже все знают, просто не хотели меня беспокоить.

Грациозно поднявшись, Эрин продемонстрировала свои невероятно длинные темные ноги с невероятно гладкой кожей. Наверняка, волосы у нее на ногах не растут. Правда.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Достанешь текилы вечером? – Я забросила рюкзак на плечо.

Полные губы Эрин изогнулись в улыбке.

– Это я сумею.

И правда, это она умела, что довольно странно, потому что ей, как и мне, было всего двадцать. Я понятия не имела, как Эрин получила неограниченный доступ к алкоголю. Клянусь, она могла просто зайти в магазин спиртного, продемонстрировать свои чудесные ножки и прекрасную улыбку, и продавцы исполняли любое ее желание.

Меня бы развернули прямо на пороге.

– Еще куплю какой-нибудь вредной еды: шоколадного мороженого с орехами, чипсов с укропом и божественных крендельков в шоколаде, – перечислила соседка, открывая мне дверь. – Как тебе?

– Ты лучше всех! – Рванувшись вперед, я обняла ее, но тут же отпрянула и покраснела. Я была такой неуклюжей и невероятно страдала из-за этого.

Эрин одарила меня восхитительной улыбкой. Но она не понимала. Соседка выросла в пригороде Вашингтона, в большом городе, в большой семье, в окружении друзей по легкоатлетической команде. А я? В детстве друзей у меня не было, росла я в городке, где ребенка незамужней женщины считали едва ли не дьявольским отродьем. И нашу дружбу с Эрин я очень ценила.