Михаил Ежов - Бумажные шары

Женщина подошла к двери и выглянула в коридор. На полу лежал оглушённый мужчина. Он слегка застонал и пошевелился. Азарни недовольно поджала губы: толку с этих болванов! Надо нанять кого-нибудь получше. Может быть, гатхиров.

Гонят меня в путь

Злые демоны рока.

Надежда тает…

Йоши-Себер погонял лошадь, хоть и понимал, что при долгой скачке она быстро выдохнется. Но ему требовалось выиграть время. Он знал, что на постоялом дворе за доплату можно сменить коня, и потому не отрывал глаз от дороги — не покажется ли впереди здание с традиционной вывеской, оповещающей путников, что пора подкрепиться.

До острова Шима, где обосновался Куригато, было, по крайней мере, две недели пути морем, но прежде Йоши-Себеру предстояло добраться до отца Миоки, Сабуро Такахаси, жившего в горах Ами-Цишгун. А это около шести дней пути на север, а потом ещё трёхдневный переход через заснеженные равнины. И всё же без его помощи Йоши-Себер был обречён: он ничего не мог противопоставить демонам Кабаина. Оставалось лишь надеяться, что Бусо-Кан не настигнет его прежде, чем он встретится с Сабуро Такахаси.

Стегая лошадь, Йоши-Себер размышлял, почему Гинзабуро отправил его к старому учителю. Он помнил, что после приключившейся со старшим братом трагедии поговаривали, что Куригато наверняка совершит касишики, но тот вместо этого собрался и уехал из столицы. Многие тогда удивились, и даже находились называвшие телохранителя трусом, но Йоши-Себер никогда не верил, что учитель испугался смерти. Интуиция подсказывала, что у Куригато имелись причины остаться в живых.

И ещё Йоши-Себер хорошо помнил, как переменилось отношение наставника к старшему воспитаннику. Некоторые полагали, что телохранитель стыдится своей неудачи, но Йоши-Себер со свойственной ему проницательностью видел, что старику по каким-то причинам неприятен Гинзабуро. Тогда он не смог доискаться до них, к тому же его снедала жгучая ненависть к Видари, которого он считал виновным в том, что случилось со старшим братом. Теперь, похоже, настало время выяснить всё до конца. Гинзабуро послал его к Куригато, значит, бывший наставник может дать Йоши-Себеру нужные ответы.

Начало темнеть, когда впереди, наконец, показался постоялый двор. Возле покосившейся ограды из плетёного тростника какой-то паренёк строгал палку, периодически вытирая рукавом сопли. У его босых ног развалился лохматый пёс с лишаем на боку. Над его мордой вились мухи. Йоши-Себер проехал мимо, спешился и, привязав лошадь к столбу, подпиравшему навес крыльца, оглядел дом.

Жёлтый свет пробивался сквозь занавешенные окна, изнутри доносились громкие, возбуждённые голоса: похоже, вовсю шла попойка.

Трактир выглядел недавно покрашенным и подновлённым. Йоши-Себер смутно помнил, что лет шесть назад проезжал мимо него, и уже тогда дом был обветшалым и казался заброшенным. Теперь же у него, судя по всему, появился новый владелец, давший заведению вторую жизнь.

В паре сотен футов виднелось приземистое строение — конюшни. Двое крепких парней в длинных неподпоясанных рубахах ворочали огромные мешки с овсом, собираясь покормить лошадей.

Йоши-Себер поднялся по ступенькам, толкнул тихо скрипнувшую дверь и вошёл в трактир. Не успел он окинуть взглядом длинный зал, почти полностью забитый людьми, как к нему с частыми мелкими поклонами подскочил человечек в жёлтом кафтане. На его гладком лице странно смотрелись тонкие брови и заплетённая в косичку бородёнка, вздрагивавшая при каждом движении подбородка.

— Добро пожаловать! — проговорил он, не переставая кланяться. — Что прикажете, господин? Покушать, выпить, комнату на ночь?

— Мне нужно перекусить, — Йоши-Себер вдруг понял, что действительно голоден. — И сменить лошадь. Я доплачу.

— А номер? — с надеждой осведомился человечек.

— Нет, я спешу.

— Какая жалость. У нас прекрасные мягкие постели. Что прикажет господин на ужин?

— Карпа и жареные каштаны.

Не обращая больше внимания на официанта, Йоши-Себер прошёл через зал к свободному столику возле холодного камина и приготовился ждать заказанный ужин.

Некоторые посетители поглядывали на новоприбывшего, но особого интереса не проявляли. Люди пили, ели, курили длинные тонкие трубки и играли в кости. Часто раздавались удары опрокидываемых глиняных и деревянных кружек.