Марина Андросова: Продавец пуговиц

— Не беспокойся! Закончишь с зубами, приходи к стене! Это важно для меня. Слышишь, Ань?

Но Анна уже ушла. Федор захныкал и позвал ее. Вскоре из комнаты уже доносились укачивающие «а-а-а-а!» и отдельные строки колыбельных песен.

Алексей пригнувшись прошел под бельевой веревкой, на которой сушились ползунки и кофточки сына, трусики жены, его носки, майка и пару носовых платков. Открыл дверь в тайную комнату, отодвинув драцену. Первый раз за несколько лет дверь в его секретную мастерскую осталась не запертой. Первый раз за несколько лет, более, чем за десять, можно было заглянуть в тайную комнату и понаблюдать за Алексеем.

Всю ночь он готовился «к самому важному дню жизни». Все фрагменты, или, как он их называл, эпизоды нужно было пронумеровать и аккуратно упаковать для транспортировки. Во многих не хватало по одной-две пуговицы, и требовалось прикрепить каждую на свое долгожданное место. Это было не просто действие, не просто последняя капля в работе, это походило на ритуал, обряд, таинство.

Алексей, снова надев перчатки, доставал из сейфа по одной пуговице, рассматривал ее под увеличительным стеклом. Находил на больших листах, сложенных в стопках на столе, ее порядковый номер. Напротив описания пуговицы были отмечены ее координаты на эпизоде, указан код самого эпизода. Нельзя было допустить даже малейшей ошибки. Эти последние пуговицы были самым важным элементом мозаики. Они не меняли по сути внешний вид уже готовой картины. Им отводилась куда более важная и существенная роль — они вдохновляли, оживляли, одушевляли бездушные подобия, мертвые копии людей.

Когда все пуговицы заняли свои места, и Алексей получил от этого особое удовольствие, начался следующий, завершающий этап работы. Алексей ничего не изменял в готовых фрагментах, ничего не доделывал. Все уже было готово. Но он все же придирчиво всматривался в каждую картинку, разглядывал их перед упаковкой через специальные отдаляющие изображения линзы, которых у Алексея было множество.

Каждый эпизод, равный примерно квадрату со сторонами пятьдесят сантиметров, Алексей оборачивал бархатом, специально купленным у одного из поставщика пуговиц для магазина.

Затем эпизоды получали порядковый номер, показывающий координаты места на общем полотне. Буква обозначала ряд по горизонтали, цифра — по вертикали. Все как в игре «Морской бой» или шахматах. Обернутые и подписанные эпизоды складывались в большие картонные коробки, заклеивались скотчем и подписывались как отдельные тома энциклопедии — от А до Г, от Д до Ж и так далее.

Когда все было готово к транспортировке, начало светать. Осталось дождаться машину и проконсультировать мастеров, которым предстояло собрать всю картину, разместив ее на серой, известной всему городу и за его пределами, стене. Ближе к десяти часам ожидалась доставка покрытия из особого стекла, ударостойкого и влагонепроницаемого. Алексей перебирал в голове весь план действия, боясь что-то упустить, забыть, не проконтролировать. Сна не было ни в одном глазу. Но есть захотелось. Обжаренные Анной готовые куриные колбаски со сливочным маслом оказались очень кстати.

Ульяна подходила к променаду. Еще издалека она увидела Марка. Он стоял, такой огромный, с маленьким, аккуратненьким букетом садовых ромашек, который так и назывался «любит-не любит», и смотрел на море. Букет полностью отражал все переживания психотерапевта. После встречи с Ульяной он думал только о ней. Все, что он делал — делалось ради нее и для нее. Марк готовился к этой встрече так, как не готовился еще никогда ни к одной встрече в своей жизни. Он постригся. Тщательно побрился. Долго выбирая новую одежду, купил светлые брюки и темно-синий батник. Приобрел новую туалетную воду, потратив около часа в парфюмерном магазине. Марк почистил ботинки, которые впрочем не нуждались в чистке. Он долго думал, какие цветы следует подарить и встал сегодня пораньше, чтобы успеть забрать заранее заказанный букет в магазине. Марк приготовил завтрак для перекуса на берегу моря. Да, пожалуй, и все. Музыкантов он позовет чуть позже, сам споет серенаду, надует сто воздушных шаров, купит дорогое кольцо в другой раз, когда осенью, в конце октября, будет делать Ульяне предложение.

Ульяна думала только об исполнении сна. Договорившись встретиться недалеко от моря, она рассчитывала проверить, тот ли Марк человек или ей ждать другого. Сама встреча, то есть ее место и время, по мнению Ульяны, да и Юны, была достаточна необычной и судьбоносной, чтобы оказаться той самой встречей. Такой, какой она и представлялась эти последние годы. Ульяна пригласила Марка на открытие картины, о которой случайно узнала из листочка, найденного в книге. Что еще более мистическое и случайное могло произойти? Зачем придумывать что-то другое? Да, Ульяна была уверенна, что Марк — ее судьба. Но она прекрасно знала, что всего год назад точно также считала любовью всей жизни Эдика, а потом и Андрея. Ей нужны были неоспоримые доказательства.