Стив Альтен - Мег

Джонас, чувствуя, что начинает поддаваться гипнозу, отвернулся и сосредоточился на показаниях измерительных приборов. Температура воды понизилась до 51 градуса Фаренгейта, став пронизывающей до костей, давление воды повысилось до 1935 фунтов на квадратный дюйм.

Закрыв глаза, словно для того, чтобы не подглядывать, Джонас попытался вычислить глубину, на которой они находятся, – своеобразная гимнастика для ума. Давление растет со скоростью 14,7 фунта на квадратный дюйм каждые 33 фута толщи воды. Разделив 1935 фунтов на квадратный дюйм на…

Внезапный приступ головокружения едва не сбросил Джонаса с удобной скамьи. Поспешно открыв глаза, он обвел взглядом сферу.

Слева от него, свернувшись под одеялом в позе эмбриона, по-прежнему мирно дремал Ричард Престис.

Майкл Шаффер, сидевший справа, смотрел на Джонаса вытаращенными, словно у рыбы-топорика, глазами; костяшки его пальцев, сжимавших потрепанную книгу в мягкой обложке, побелели.

– Скажи мне, что с тобой все в порядке.

– Я в порядке. Здоров как бык.

– Отлично. Тогда, быть может, ты пристегнешь… ну, ты понимаешь, ремни безопасности.

– Ремни безопасности? Угу. Хорошая идея. – Нащупав два ремня, Джонас попытался вставить концы друг в друга, но трясущиеся руки не позволили ему справиться с поставленной задачей.

Шаффер терпеливо наблюдал, чувствуя, как непроизвольно учащается пульс. Ученый посмотрел на глубиномер, светодиодные оранжевые цифры которого перескочили за отметку 7100 футов. Всего-навсего четверть пути вниз, а Тейлор уже не контролирует ситуацию. Пожалуй, стоит поднять ему настроение… переключить его ум, или по крайней мере то, что от него осталось, на другое.

– Эй, Джонас, а я рассказывал тебе о лучшем тосте нашего вечернего соревнования? Победителем стал славный ирландский парень Джон О’Рейли, который, подняв кружку пива, сказал: «Пью за то, чтобы провести остаток жизни между роскошных ног моей грудастой жены!» Когда Джон в тот вечер вернулся домой, пьяный в зюзю, его жена поинтересовалась, с какой такой радости он надрался. «Мэри, – ответил он. – Я получил приз за лучший тост вечера. Одним словом, за то, что пожелал провести остаток жизни, сидя в церкви рядом со своей красавицей-женой». И вот на следующий день Мэри случайно встретилась с собутыльниками Джона. «Итак, Мэри, ты слышала, что Джон получил приз, произнеся за тебя тост?» – «Ага, он мне говорил, – ответила Мэри. – И я была немного удивлена. Представляете, за последние четыре года он был там всего два раза. В первый раз он уснул, а во второй – мне пришлось тащить его туда чуть ли не за уши».

Джонас ухмыльнулся:

– У нас впереди долгий путь. Так что прибереги свои лучшие байки для Ущелья дьявола.

– Кстати, я как раз хотел тебя спросить. Интересно, откуда пошло такое название этого участка впадины?

– Мне говорили, название придумал один из ученых на борту «Челленджера», корабля королевских военно-морских сил. Согласно записям в журнале, именно в этом месте они обнаружили самые крупные за все время экспедиции окаменелые зубы акулы, включая те, что датируются периодом менее чем десять тысяч лет тому назад.

– И какой величины были найденные зубы?

– От шести до семи дюймов. Края зазубрены. Словно нож для стейков.

– И какому виду принадлежат…

– Мегалодону. Доисторическому родственнику большой белой акулы. Если представить, что один дюйм размера зуба соответствует десяти футам длины акулы… Ну, в общем, ты понял.

– Похоже, чертовски здоровенная тварь.

– А вот тут-то начинается самая страшная часть нашей истории. Если возраст зубов менее десяти тысяч лет, значит некоторые из этих акул пережили последний ледниковый период, опустившись в глубинный слой океана, нагретый вследствие вулканической активности. Там, у самого дна, ужасно тепло. Жарко, словно в аду.

– Я понял. Как у дьявола в преисподней. Однако термин «ущелье» наводит на мысль, что акулы там и застряли.

Джонас ткнул пальцем в дисплей батитермографа, показывавший 42 градуса Фаренгейта:

– Температура придонного слоя семьдесят градусов. И слой этот отделен от солнца и мелководья шестью милями холодных вод. Если бы ты жил в оазисе, где полно еды, ты бы рискнул пересечь пустыню в поисках другого оазиса, существование которого под большим вопросом?

Шаффер улыбнулся:

– Если только ради Лас-Вегаса. Во мне тоже есть кое-что от акулы. Акулы карточного стола. Плюс я обожаю охотиться на дам. Ррр!