Только невыносимая резь в боку и одышка заставили меня, в конце концов, остановиться. Я, уперев одну руку в ноющий бок, а ладонь другой в стену какого-то здания, наклонился и принялся жадно и громко хватать воздух ртом. Я задыхался. Слабость наполняла мои мышцы, голова закружилась, а тупое едва уловимое ощущение в лобной части обещало в скором времени перерасти в боль. Вслед за пошатнувшимся эмоциональным состоянием ухудшилось и физическое. Оставаясь в полусогнутом состоянии, я поднял голову и стал осматривать окружающее меня пространство в поисках чего-нибудь, на чём можно было посидеть и перевести дух. В нескольких десятках метров от меня была пустующая автобусная остановка с прозрачным стеклянным навесом и пластмассовыми лавками.
Я, пошатываясь, добрался до остановки, присел на холодный пластик, поставил рюкзак на колени и прижал его к себе, обнимая руками. Слабость и головокружение не проходили. Ко всему прочему меня стало подташнивать, хотя это, скорее всего, было вызвано моим сегодняшним не самым полезным завтраком. Откинув голову назад, я упер её в ребристую стенку остановки и прикрыл глаза. Мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Мысли в моей голове были похожи на стервятников. Они беспорядочно кружились, перекрикивая друг друга, иногда уходя в резкое пике, чтобы оторвать кусок от моего сознания, которое напоминало цепляющегося за жизнь, но не способного двигаться и сопротивляться человека.
Все услышанное сегодня шло вразрез с моими скудными воспоминаниями. Я отчетливо помнил презрение в глазах моей жены, помнил злость, которая просыпалась в ней, когда она смотрела старые альбомы и видеозаписи. Помнил, как она рвала в клочья фотографии, думая, что я не вижу этого, как уничтожила всё связанное с нашей жизнью до аварии. А сегодня она уверяла меня, что никогда и ни в чем меня не винила. Тогда как назвать её поведение? И что она говорила о нашем сыне? Как у неё поворачивался язык произносить эти слова? Наш сын умер, черт возьми, а она утверждает, что мы вытащили его с того света. Я отчетливо помню сложные роды, помню первый крик малыша, который дал надежду, и также четко помню проявившиеся позже осложнения, которые эту надежду разрушили. Видимо не только я тяжело перенёс нашу трагедию и распрощался со здравым смыслом. Может и Яна сошла с ума?
Её образ вырисовывался перед моими глазами, пробиваясь сквозь разъяренную стаю мыслей. Высокая, с пышными округлыми бедрами и явно выраженной талией. Она была одета в легкое, почти воздушное бирюзовое платье, которое соблазнительно подчеркивало её упругую грудь и обтягивало тело. Ветер ласкал её обнаженные ноги, обутые в такие же бирюзовые сандалии, и игрался с её короткими волосами. Такой наряд не соответствовал погоде, однако Яна стояла на противоположной стороне дороги и, не подавая вида, что мерзнет, смотрела в мою сторону. Но не на меня. Её заинтересовало что-то за моей спиной. Её большие карие глаза были наполнены грустью, а опущенные уголки рта и напряжённые скулы завершали маску сосредоточенной печали, в которую превратилось её. Я из последних сил сдерживался, чтоб не побежать к ней через оживленную проезжую часть. Я не хотел более сориться с ней. Как же мне хотелось прикоснуться к ней, обнять, утешить. И только когда она посмотрела прямо в мои глаза, я не выдержал и подскочил с лавки. Не ощутив под ногами земли, я почувствовал, как проваливаюсь в бездну. Страх и паника охватили меня, заставляя сердце сжаться в ожидании неминуемого столкновения с твердой поверхностью. Я испугано вскрикнул. И открыл глаза.
Что произошло? Где я? Я ничего не понимал. Сердце, на мгновение застывшее в моей груди, теперь заколотилось с удвоенной частотой. На лбу выступили капельки пота, и я, часто моргая, стал судорожно трясти головой. Откуда-то издалека до меня доносились голоса.
— Посмотри, посмотри туда!
— Мужчине плохо?
— Что с ним?
— Он пьяный или обдолбанный?
— С вами все в порядке?
Глаза, казалось, затянуло пеленой, поэтому все стало казаться мутным и расплывчатым. Я видел лишь силуэты.
— Может это эпилепсия?
— Да он упоротый!
— Надо вызвать скорую.
— Наглотаются всякой дряни!
— С вами все в порядке?
Мне не хотелось слышать эти голоса. Осуждающие, сочувствующие. Они проникали в голову и жужжали, как рой диких пчёл в улье, добавляя сумятицы в моё сознание. Я зажмурился и закрыл уши руками. Но и это не помогло: я продолжал их слышать.
Читать дальше