Виктор Бровков - В лабиринте памяти [СИ]

Он уходил и даже не пытался повернуться, чтобы посмотреть на оставленную им женщину. Каждый его шаг был сродни забитому гвоздю в гроб их отношений, но Яна, понимая это, чувствовала лишь горькое облегчение. Пусть уходит. Так будет лучше. А слезы были вызваны всего лишь разочарованием в собственной незавидной судьбе. Её жизнь рушилась так же необратимо, как запечатленное в замедленной съемке здание, в фундаменте которого детонировала взрывчатка. И если бы под обломками её жизни также медленно и мучительно погибал человек, которого она, несмотря на предательства, до сих пор любила, боль была гораздо сильнее. Слабое утешение, но другого у неё не было.

Он думал, что Яна до сих пор работает в этом диагностическом центре, и, приди он в любой другой день, не смог бы встретиться с ней здесь. Но он пришел именно сегодня, в тот день, когда она договорилась о консультации. Пришел и застал её врасплох. Зачем же произошла эта встреча? Очередная насмешка судьбы или знак все поменять? А имеет ли это теперь хоть какое-то значение? Яна все равно не позволила себе сблизиться с ним. Не из-за своей прихоти. У неё была веская причина.

Страшный диагноз — прогрессирующий рак — поставил крест на ее будущем. Сколько она еще проживет? Год или два? И будет ли это жизнью, а не тяжким бременем для родных? Онкологи могли убеждать её в чем угодно, но Яна чувствовала, что ей осталось не долго. Более того, она была уверена в скорой гибели. Эта уверенность засела в ней глубоко, пропитав всё её сознание безразличием. Яна приняла свою болезнь и смирилась с ней. А все походы по врачам — это лживые попытки подарить надежду тем, для кого её жизнь еще что-то значила. Таких людей осталось не много. И она не хотела, чтобы этот список пополнялся. Мать, отец, пара близких подруг и сын, который еще слишком мал и не понимает, что происходит. Вполне достаточно.

Перед её глазами отчетливо вырисовывалась автомобильная авария, произошедшая полтора года назад на припорошенной первым снегом дороге и то, что происходило после нее. Момент за моментом восстанавливались события того вечера. Сейчас произошедшее казалось страшным, жестоким и нелогичным сном. Но именно тогда все перевернулось с ног на голову. Именно после аварии Яна почувствовала себя по-настоящему счастливой. Она многое потеряла, но приобрела еще больше. Ей было плевать на последствия аварии, потому что с ней и с её только родившимся ребенком был всегда рядом человек, который отдавал себя без остатка, ограждая их заботой. Полгода счастья, построенные на трагедии, затмили все предыдущие годы жизни. Полгода, по истечении которых человек, который влюбил её в себя, без объяснений исчез на долгие месяцы. А сегодня она сама не дала их отношениям ни единого шанса.

Как-то Яна услышала, что за все в этом проклятом мире надо платить. И только сейчас она поняла, насколько был прав сказавший ей это.

18 апреля этого года; 7 часов 13 минут; Олег Лешевский.

Впервые за последние несколько дней я очнулся не от того, что голова раскалывалась. И не от того, что желудок требовал незамедлительного избавления от своего содержимого. Я просто открыл глаза и понял, что уже не засну. Сон отступал, и лишь приятная нежная слабость не покидала тело. Улыбнувшись своим мыслям, я потянулся. Безупречное пробуждение было бесцеремонно нарушено. Боль пронзила ребра, руки и спину. Не стоило забывать, что меня знатно избили накануне. Вслед за этим пришел голод. Сосущее ощущение под ложечкой давало четко понять, что я уже не усну. Выругавшись, я откинул одеяло, сел и опустил голые ноги на холодный пол.

В отличие от предыдущих дней, мне не пришлось вспоминать, где я нахожусь и как здесь оказался. Воспоминания о вчерашних событиях выстраивались с филигранной точностью. Не было того бессмысленного коктейля, который обычно смешивался в моей голове. А небольшие усилия позволили вспомнить еще и то, что происходило днем ранее. Память возвращалась, и я надеялся, что к концу дня смогу более-менее разобраться с тем, что происходило со мной за последние месяцы.

Я несколько раз провел пальцами рук вдоль век от висков к переносице, пытаясь прогнать остатки сонливости, после чего включил стоящий на прикроватной тумбочке ночник. Вчера девушка-администратор была очень любезна и, заметив моё плачевное состояние, предложила несколько таблеток обезболивающего. Две из них были выпиты, как только я переступил порог, а одна до сих пор лежала на тумбочке. Я машинально закинул её в рот и запил водой, которая предусмотрительно была набрана в стакан перед сном.