Константин Бояндин - Фуга с огнём

– С удовольствием! – Он поднял её на руках. Елена снова рассмеялась. Невозможно… То же лицо, треугольное, те же короткие волосы, их запах… одуряющий запах осени. Кожа, и шрамы – на левом бедре и спине, выросла в деревне, а там топоры да вилы ошибок не прощают. Каждая родинка, каждая линия на коже – всё помнит, всё-всё, и найдёт с закрытыми глазами.

– Ты сильный, – шепнула она, обнимая его за шею. – Пусти, обед приготовлю! Я у тебя много сил отниму, так и знай!

Он хотел, чтобы она его поцеловала. И она поцеловала. И сразу же отстранилась.

– Сходишь в магазин, – велела она. – В доме нет масла, яиц… – она перечисляла. Память у Павла хорошая. Всё помнит. – Деньги есть?

Павел чуть не покраснел.

– Ничего страшного. – Она снова поцеловала. – Вон там, в вазочке возьми. И не ругайся с бабушкой Лизой!

– Кто такая бабушка Лиза? – поинтересовался Павел уже в прихожей.

– Шварцберг Елизавета Афанасьевна, – пояснила Елена, остановившись в дверном проёме. – Она добрая! И вовсе не сплетница! Не обижай её, соседка всё-таки!

– Шварцберг! – поразился Павел. Вот не знал. – Ты мне весь список назвала?

– Минералку! – крикнула Елена уже из кухни. – С лебедями! Возьми две бутылки!

– В магазин? – задала ненужный вопрос бабушка Шварцберг. Так её звал теперь про себя Павел. Но походила она вовсе не на арийку, а на Бабу-Ягу на пенсии – неведомо зачем обменявшую избушку на курьих ножках на однокомнатную квартиру на окраине города.

– В магазин, бабушка Лиза, – отозвался Павел уже почти весело. Афанасьевна подняла голову. Точно, Баба-Яга! Один нос крючком чего стоит!

– Бабушка! – проворчала она, взяла тросточку в руку. – Это я Леночке бабушка Лиза, а тебе гражданка Шварцберг!

– Да, бабушка Лиза!

– Вот я тебя! – пригрозила Афанасьевна палкой, но угрозы не выполнила. – Ты вот что, друг любезный Паша, ты мне там молока купи. Такого, что в прямоугольных пакетах, с синей коровой, нежирное. Запомнил?

– Запомнил! – настроение стало совсем хорошее. – Что-нибудь ещё?

– Водички мне, просто водички, – подумав, пожелала Афанасьевна. – Ну всё, беги давай, ждут ведь тебя!

В магазине что-то было не так. Продавалось другие продукты, по другим ценам. Но почему-то казалось, что продавщицы и кассирши его, Павла, прекрасно знают. А может, у них всех было с утра хорошее настроение.

Павел взял всё, кроме минеральной воды – всегда что-нибудь, да забудешь – и снова вернулся в магазин, и снова получил улыбку от той же самой кассирши. Странно. Очень странно!

Бабушка Шварцберг осталась очень довольна.

– Вот умница, вот молодец, – одобрительно покивала она. – Обрадовал старушку. А сейчас домой, ждут ведь тебя!

И не возникло желания сказать в ответ что-нибудь резкое.

– Слушаюсь, – улыбнулся ей Павел и поднялся к двери чуть не бегом. Ого, в кармане ключ! Елена никогда не давала ключей от своей квартиры, всегда открывала сама, встречала сама…

Елена работала, на кухне. Готовила обед. Это казалось волшебством – так всё быстро нарезалось, ставилось на плиту и в печку. Улыбнулась Павлу – давай, разложи куда надо – и он разложил. И остановился, глядя, как та работает. Странно, что она в халате, неужели ей не жарко? Он улучил момент, когда она перестала нарезать овощи, обнял её, встав позади. Елена запрокинула голову, чтобы он мог поцеловать её, и шепнула.

– Всё, иди, займись делом, я скоро!

И Павел пошёл заниматься делом.

Вначале вернул всю сдачу в ту самую вазочку. Забавно, у них дома мама тоже откладывала деньги на хозяйство в вазочку. Было принято: нужно что купить что-то из продуктов – берёшь, покупаешь, возвращаешь туда чек и сдачу. Никогда дома с этим не было недоразумений.

И здесь то же самое. По совести, это очень приятно.

Я сплю, подумал Павел. Ну не может этого быть! Я выдумал всё это когда-то… или не выдумал? Или видел, но почему-то захотел забыть?

Всё, прочь мысли, прочь! Елена здесь, настоящая – не так давно мог в этом очень хорошо убедиться…

Я дома, осознал Павел. Я чувствую себя дома. Не «как» дома, а просто – дома. Я тут живу. Я приехал, чтобы здесь жить, здесь, с Еленой. Всё, точка. Он прошёлся по комнате. Елена не позволяла чинить диван, не объясняя – почему. А так легко «вылечить» ему ножку! Ну ладно, есть всё остальное. Там , где остались Маша и Вика, не скрипит ни одна половица, ни дверь, нет сломанных стульев. Дерево любит тебя, говорил Пал Палыч, учитель труда, я такое сразу вижу. Тебе, парень, в плотники, а то и столяры нужно. Талант!