Константин Бояндин - Фуга с огнём

«Как всегда» означало яичницу с ветчиной, сыр и кофе. Сама Елена ела бутерброды с сыром, ну и кофе тоже пила. По-настоящему ела только за обедом. А так… Птичка не птичка, но ест мало.

– Съездим к моим сегодня? – предложила она.

– Давай, – согласился Павел. Увидеть чуть больше этой реальности, где у выдуманной девушки есть настоящая мама. Хорошо, если настоящая.

– Тебя что-то беспокоит, – заключила Елена, встав у него за спиной. – Нет-нет, не мешаю. Кушай. Это правда был только сон?

– Я не уверен, – признался Павел. – Хочется думать, что сон.

Она потрепала его по голове и вернулась за стол.

– Ты какой-то не такой, – признала она. – А может, это я от радости… Поел? Всё, брысь с моей кухни, займись домом!

Займись домом? Прибраться? Не привыкать, да и не унизительное занятие, приводить свой дом в порядок. Свой дом – ведь хозяин не тот, кто может продать или сломать, а тот, кто заботится. Вот. Отец этому обучал, а сам Павел, вроде бы, сумел обучить Вику.

Павел бродил по комнатам, работая пылесосом, и думал.

Странно всё получается. Раньше всё воображал – как Елена выглядит, всё такое. Воображал и, так скажем, интимные моменты. Прямо скажем, воображал больше того, о чём осмелился бы говорить вслух. В голову иногда такое придёт, сам удивляешься.

Однажды Мария соизволила прийти к нему сама. Совсем худо было Павлу, выдуманная девушка не помогала жить, скорее уже наоборот, а настоящая крутила им как хотела, и ничего толком не говорила.

– Так она что… Она на самом деле?! – поразилась Мария. Что-то почуяла. Потом Павел осторожно расспросил её – да, именно почуяла. Запах косметики. А ведь воображаемая Елена практически не пользуется косметикой, так – дезодоранты, и то потому, что ей нравятся их запахи – ненавязчивые, но узнаваемые. Морская соль. Корица.

В тот момент Павел хотел сказать всё. Что нет Елены, и не было, что это просто игра воображения. А ну как Мария покрутит пальцем у виска и сразу же уйдёт?

Он решил просто задвинуть Елену подальше в память, убрать долой, не думать и не представлять её.

– Была, – пояснил Павел, в надежде, что Мария поймёт так, как он надеется.

– Паша! – Мария кинулась к нему на шею. – Прости меня! Ты один меня на самом деле понимаешь… – И так далее, и тому подобное. Мария умеет добиваться своего. И ведь права была – пожалуй, только Павел и был с ней просто потому, что ему нужна была она. Вся. Не деньги, не тело, не связи по отдельности.

…И Елена ушла, частично вернулась назад, в нереальность, в небытие.

И вот она здесь, в той же самой квартире, хлопочет на кухне. Именно такая, какой её Павел и представлял. До каждой родинки, до запаха волос и кожи, до звука голоса.

– Всё убрал! – Елена появилась в гостиной. – Умница! Давай, собирайся. Туда ехать полтора часа в одну сторону.

– Прямо сейчас? – Павел взял её за руки, посмотрел в глаза.

– Я веду себя неприлично, да? – прошептала Елена, прижимаясь к нему. И вдруг расплакалась, обхватив его руками, прижавшись сильно-сильно. Павел не знал, что и делать. – Я не могу без тебя! Я больше бы не смогла!

– Я с тобой. – Павел погладил её по голове. – Я с тобой, солнце моё.

Она отстранилась, улыбнулась, вытирая слёзы. Губы ещё подрагивали.

– Я неприличная, я знаю. Я с тобой не могу по-другому! Вот! Но не сейчас. А то уже никуда не смогу поехать… Не захочу.

Он отпустил её руки.

– Идём. – Она взяла его за локоть. – Электричка через тридцать пять минут. Времени почти нет!

Но времени было предостаточно.

Они сидели в жарком, пахнущем лаком и гуталином вагоне – не иначе, отопление включили, и зачем, спрашивается? Елена прижалась к нему, положила голову на плечо, и все, кто ни смотрел, улыбались – что-то было в её лице. Держала Павла за руку и время от времени сжимала её так, что становилось не по себе от ощущений.

Совсем неуместных в общественном транспорте ощущений и чувств. Хотя какая кому разница! Кого это вообще касается!

– …Выходим! – она потянула Павла за локоть. – Не спи! Хотя нет, лучше сейчас спи, а не ночью!

– Прекрати! – шепнул он ей громко, ощущая – вот-вот покраснеет. Как мальчишка, право слово!

Она хихикнула, стащила его по лесенке на перрон. Тут немногие выходят – деревушка и есть деревушка. Если бы не железная дорога рядом, поди, совсем бы захирела.

– Не прекращу! Нам вон туда, вниз по улице! Минутку…

Она достала косынку и повязала голову.

– Мама не любит, когда простоволосая, – пояснила она.