Джон Лэнган - Рыбак [litres]

Зажмурившись и выставив перед собой бутыль, я вдавил кнопку в колпачке – и узкий конус масла под давлением с шипением рванул через всю комнату. На своем пути он задел фитильки свечей и расцвел языком огня. Оранжевое пламя дохнуло на голову и плечи Дэна. Взвизгнув, он отпрянул назад – и я опустошил заряд своего «огнемета» ему в лицо. Свет и тепло заполнили кухню. Я поднял одну руку, стараясь защитить глаза, другой зашарил по столу, выискивая еще какое-нибудь оружие.

Но, как оказалось, Дэну хватило – взмахнув руками, он выбежал из дома и с крыльца свалился в воду. Я могу поклясться, что глубины там было – фут или два от силы, но каким-то образом он исчез в ней целиком, подняв большой, шипящий столб тяжело пахнущего дыма. Проковыляв следом, я убедился, что он исчез, и внезапно рухнул на доски. Мир закружился и куда-то понесся, сердце галопом скакало в груди, голову заполнил болезненный белый шум.

После того как дурнота отпустила, я поднялся на ноги, дошагал до горелки и выключил газ, чувствуя абсурдный голод. Обернулся к темной воде – Дэна поблизости не было. Но это не значило, что там не было совсем никого. Едва мои глаза привыкли к темноте, я увидел, что вода буквально кишела формами. Поначалу нечеткие, они вскоре ясно встали у меня перед глазами – и один их вид загнал меня обратно в дом и заставил запереть за собой дверь. До конца ночи я закрылся в спальне наверху, сделав баррикаду из кровати и комода. Заснуть я не смог. На следующее утро, когда заместитель шерифа подплыл к дому на своей лодке и предложил мне помощь, я запрыгнул на борт со слезами на глазах, которые все списали на мои почтенные лета. Увиденное мною там, в воде, затянуло последний узел на причудливой нити – леске? – этой долгой и сложной истории, и этим последним кошмарным образом я, увы, не смогу не поделиться.

Люди – длинные шеренги людей – плавали там. Кто-то был погружен по плечи, кто-то – по подбородки, от некоторых виднелись лишь поблескивающие золотом глаза. Счет им вести было бесполезно – ряды их бледнокожих тел уходили в непроглядную глубокую тьму. Я быстро нашел Мэри – ее лицо было пустым, как и у детей по обе стороны от нее. Мальчик и девочка, еще не подростки, но уже и не малыши, скалились на меня зубастыми рыбьими пастями, в их глазах-монетках не читалось ни намека на мысль.

А еще – быть может, мне лишь показалось, – их черты подозрительно напоминали мои.

Когда я приступил к написанию истории, которой суждено было стать этой книгой, моя жена носила под сердцем нашего сына. Ныне ему идет тринадцатый год. Ничего не скажешь – долгий путь прошел этот роман от первых строк до финала. Многое произошло за этот период, многое изменилось, но любовь и поддержка моей Фионы остались все теми же. Более того: пока годы шли, только она и твердила мне без устали: «Тебе следует вернуться к „ Рыбаку“ ». Этой книги не случилось бы без нее. Спасибо тебе за всё, любовь моя.

Мой ныне тринадцатилетний сын и сам стал знатным водопахарем в последние годы, причем – сам по себе (я просто сидел неподалеку и старался давать советы, звучащие не слишком глупо). Подкованность Дэвида Лэнгана в вопросах рыбалки позволила сделать ту часть истории, что связана с этим благородным ремеслом, более грамотной и точной, а его любовь и всеобъемлющая крутизна и по сей день наполняют мое бытие яркими красками.

Мой старший сын Ник, его жена Мэри и трио их замечательных детишек – мои дорогие внуки Инер, Ашер и Пенелопа-Бусинка – также привнесли в мою жизнь столько радости, сколько я, быть может, и не заслужил.

В последнее время все чаще можно услышать, что литература ужасов переживает эпоху нового подъема, и я склонен полагать, что так и есть, но что куда важнее для меня – то теплое и дружеское отношение, коим окружили меня мои собратья по цеху. Лэрд Баррон и Пол Трембли стали мне как новообретенные братья, о существовании которых я никогда не знал (пусть даже их работа заставляла меня стискивать зубы и постоянно завышать собственную планку качества). Доброта писателей, чьими работами я порой вдохновляюсь, в последние годы поддерживает меня на плаву не меньше: огромное спасибо Питеру Страубу и Джеффри Форду за их совет и пример. И, раз уж подвернулся случай, позвольте мне поднять бокал в память о великолепном Люциусе Шепарде, чье творчество и чье поощрение равнозначны для меня сокровищам.

Моя неутомимая литературная агентесса, Джинджер Кларк, была энтузиастом этой книги с тех самых пор, как я послал ей первые три главы, – и за ее непреходящую веру в меня и в мой труд я также сверх меры благодарен.