Алексей Иванов - Пищеблок [litres]

Под крылом надстройки показался Игорь. Он поднялся на палубу и остановился рядом с Валеркой. Вдали за полосой воды тянулась зубчатая линия леса. Фигурные домики пионерлагеря уже уползли куда-то назад.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросил Игорь.

– Ничего, – Валерка пожал плечами. – Всё как обычно.

Но всё было не как обычно. Оба они это знали.

Игорь положил руку на тонкое и твёрдое плечо Валерки.

– Что у тебя на душе, Валер?

Валерка помолчал. Ветер шевелил концы его красного галстука.

– Я не хочу пить кровь, – сказал Валерка. – Не хочу, как Серп Иваныч.

«Серп Иваныч» прозвучало так, будто Иеронов был ему дедушкой.

– Я твой друг, – Игорь сжал Валерке плечо, чтобы тот ощутил крепость этого обещания. – Я тебя не брошу. Мы будем бороться вместе.

Валерка опустил голову, словно обессилел.

– Серп Иваныч перестал быть стратилатом, – тихо произнёс он. – Серп Иваныч превратился в моего пиявца и выполнил мой приказ. Значит, можно перестать быть стратилатом. Надо только найти способ.

– Я же говорю: я с тобой, – повторил Игорь.

Он глубоко вдохнул свежесть волжского простора и подумал, что они с Валеркой справятся. Древнее зло не может одолеть человека, если человек не уступает ему свою волю. Им с Валеркой хватит упрямства и для другой битвы. Они победят. Победят – и проживут огромную и прекрасную жизнь. После восьмидесятого года придёт и девяностый, а после девяностого – двухтысячный. Они увидят, как сменятся тысячелетия, и всё вокруг станет новым, совершенно новым. Как много ещё времени у них впереди! Будет и две тысячи первый год, и две тысячи второй, и две тысячи десятый, и две тысячи двадцатый… И там, в невообразимом две тысячи двадцатом, всё, что происходит сейчас, уже покажется старой доброй сказкой. И они безмятежно рассмеются, вспоминая, словно сквозь радужную мглу, как однажды жарким олимпийским летом они храбро сражались с вампиром.