Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

На улице громыхнуло и тут же ветер завыл за окном, вид из которого выходил на поле для гольфа. Положив Джима на постель, парни сняли с него обувь и верхнюю одежду, после чего укрыли одеялом.

— Выздоравливай, — произнес Уолтер, и они вышли из номера 203, оставив Джима одного в полумраке. Если бы Джим был здоров, то он бы тут же обнаружил сходство этой комнаты с комнатой его детства, которая являлась неотъемлемой составляющей дома, в который сны приводили его почти в каждую ночь.

— Будем надеяться, что до завтрашнего дня ему станет гораздо лучше, — произнес Майк, закрывая дверь, после чего положил у постели сумку Джима. — Это у него от шока? Жар…

— Похоже, Джоанна был очень ему близка, — произнесла Сьюзен с грустью в голосе.

— Парень был в нее по уши влюблен, — утвердительно сказал Роберт. — И все эти его остроты были просто прикрытием.

— Скрытость не самая сильная сторона Джима, — подметил Майк.

— А ты знаешь хоть что-то о его детстве? — поинтересовался Роберт. — То-то и оно. Не так уж и болтлив Джим, как может показаться.

Похоже, Мелл наскучили их слова, либо решила в очередной раз напомнить о себе, но прежде чем разговор о Джиме продолжился, она сама заговорила:

— Парни, может, оставим вещички в номерах и пойдем, прогуляемся, до того как дождь не начался. Можем выбрать какую-нибудь местную забегаловку или же все-таки навестим могилы лягушатников. Не зря мы ведь сюда приехали. — В глазах ее друзей она тут же узрела укор и неодобрение, но не изменила своих планов. — Мне тоже очень жаль Джоанну. Ее смерть потрясла меня не меньше вашего, но, сами посудите — глупо оставаться в номере на целые сутки.

Все начали оглядываться друг на друга.

— Не стоит Джима сейчас оставлять одного, — попыталась отговорить всех от затеи Мелл Сьюзен.

— Что с ним может случиться? — возмутилась Мелинда. — Ты ведь сама говорила, что ему нужен только покой. Да мы ненадолго, на пару часиков. Если только дождь нас не возвратит раньше. — После молчаливого согласия всей команды, Мелл широко улыбнулась: — Вот и прекрасно!

Мелинда открыла дверь номера 205 и провела рукой по стене, в поисках выключателя. Как не странно, нашла она его в одно мгновение. Здешний выключатель оказался на том же месте, что и у нее дома — чуть выше ее спущенной руки и на точном расстоянии от опущенной руки ее отца, так как устанавливали их на том уровне, на котором пожелал Эдгар Л. Мерцер. Это слегка удивило Мелл, но не настолько, чтобы в серьез об этом задуматься.

Свет был молниеносен как полет пули и разогнал в считанные мгновения весь мрак, принеся яркий, почти белый свет. В номере не было слишком темно, но со светом было гораздо лучше.

Это было довольно просторное помещение с широкой постелью, практически ничем не отличавшаяся от ее собственной. Около постели стоял ночник с простым белым абажуром — точь-в-точь, как и в ее комнате. Рядом лежал пульт от телевизора, а он сам висел в верхнем правом углу стены. Меж постелью и телевизор стоял стеклянный столик, на котором, вместо газет, была ваза с ландышами. И хотя Мелл была помешана на роскоши и дорогих вещах, всем цветам и букетам, она всегда предпочитала эти скромные белые цветы. Не удержавшись, она подошла к столику и вдохнула аромат цветов. Искренность, последовавшей после этого, улыбки, сделала Мелл не просто красивой, а даже прекрасной. На стене, прямо напротив входа висела картина изображающая пляж в закате дня, проглядывающийся, словно из-за залитого дождем окна. Под картиной стоял проигрыватель, а рядом с ним полка с компакт-дисками. Мелл бросила свою сумку на постель и подошла к полке с CD.

— Так, что тут у нас? Моцарт…Бах…Россини…Чайковский…Вивальди… Боже, да это эта комната пришлась бы по вкусу моему папочке.

Казалось, что номер, в котором ее поселили, был одной из недостающих комнат резиденции ее отца. Все здесь было, так как нравилось либо ее отцу, либо ей самой.

Мелл вернулась к постели, спустила сумку на пол и упала лицом вниз, расставив руки. Кровать послушно подалась под тяжестью ее тела и Мелл, глубоко вдохнула, наслаждаясь свежим запахом простыней и их приятным холодком, впитавшим запах зимнего ветра.

— Миссис Уйнторп знает свое дело, — сонно произнесла она и тут же усмехнулась над сказанными словами. Перевернувшись на спину, она посмотрела на настенные часы. Часы отсчитывали время, в своем бесконечном ходе по кругу, с тихим тиканьем — не раздражающим, а завораживающим.