Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

— А ничего-о! — уже во весь свой дикий смеющийся голос прокричало существо под кроватью. — Пу-уска-ай слу-ушае-ет!

И тут же раздался противный смех обеих тварей, а кровать под Джимом задрожала и пошла ходуном. Джим не выдержал и заорал что есть сил.

Гонимый страхом, он вскочил с кровати на пол, готовый бежать сломя голову, и сразу же ощутил холодную хватку цыплячьей лапки на своей щиколотки. Джим дернул ногой и поспешил к двери. С первой попытки ему не удалось ее открыть, но поняв, что тянет в другую сторону, Джим потянул дверь на себя и выбежал в коридор, свернув направо. Вскоре он признал свою ошибку — так как свернул не туда и теперь приближался не к лестнице, а к двери в комнату его отца. Быстро развернувшись, он поспешил в нужном направлении. В свою комнату он даже не заглянул, но судя по смеху, твари до сих пор прибывали в ней.

Из-за кромешной тьмы, Джим не увидел, где начинается лестница (хотя, в данной ситуации, он, скорее всего бы не увидел ее начала даже при дневном свете) и чуть было не покатился кубарем вниз, точно также как когда-то и его мать. Спасла его быстрая реакция, которая позволила руке вовремя схватиться за перила.

Прыгая через ступени, Джим думал о том, как его мать также как и он сейчас убегала от тварей живущих под кроватью и травящих друг другу жуткие истории, а затем, потеряв равновесие, полетела вниз, ломая при этом себе позвоночник и ребра.

Но это видение быстро покинуло его — главной целью на данный момент был побег из этого дома. А за его спиной, прерывисто дыша, кто-то (что-то) гнался за ним, быстро перебирая тонкими лапками.

Однажды, когда он еще учился в школе при приюте сирот и детей, чьи родители были лишены родительских прав, за ним гналась немецкая овчарка, когда он и еще два парня решили забраться на охраняемую территорию, что располагалась рядом с приютом. Тогда Джим улепетывал от нее изо всех сил своих ног и выносливости, пока не подвернулась высокое дерево, на которое он успел забраться и все же собаке удалось потрепать его штанину. Тогда он думал, что большего страха и выброса адреналина просто не бывает.

Теперь он знал, что ошибался.

Джим перепрыгивал через две, а то и три ступени, чудом оставаясь на ногах. Когда ступени окончились и он продолжил бег по ровному полу, Джим понял, что не видит ничего и где находиться дверь — помнит приблизительно. Но, откуда-то спереди доносились голоса, один из которых принадлежал без всяких сомнений Уолтеру Кэмпбеллу и он, как самолет идущий на посадку и ориентирующийся по огням посадочной полосы, побежал на эти голоса.

Он бежал изо всех сил, а потому даже если он и заметил шкаф, то все равно бы не успел остановиться.

Звук раздробленного носа раздался очень громко, отзываясь эхом в висках. Боль была неимоверной, словно ему со всего маху ударили лопатой по лицу, при этом выбив и два передних зуба, разбив верхнюю губу и правую бровь. Кровь заполнила раны и потекла вниз по переносице, щекам, подбородку, стекая тонкими ручейками на пол.

От сильного удара, шкаф не устоял и повалился на пол, а Джим навалился на него.

Еще толком не прейдя в себя, он начал смеяться. Паника его отпустила, уступив место отчаянью и разочарованию. Они его обманули. Перехитрили. Поставили шкаф между лестницей и дверью, зная, что другого выхода из дома не было. И вот теперь, также, как до этого, они заслонили окно, закрыли и проход к двери, переместив шкаф.

Он продолжал смеяться, переворачиваясь на спину, продолжая лежать на массивном шкафу. Джим смеялся, наблюдая как из разных частей дома, к нему приближаются темные карликовые силуэты с горящими красными глазами. Им было мало убить его родителей, они хотели заполучить и его. Джим смеялся, а кровь из разбитого носа стекала ему в глотку, от чего к смеху прибавились и булькающие звуки. Его разум не смог справиться с происходящим вокруг и начал сдавать свои позиции, от чего Джим ступил на край пропасти безумия.

Смех перешел в крик ужаса лиши когда, темные силуэту существ обступили его и потянули свои руки к его ногам, бедрам, плечам, шее…

И на грани сумасшествия, остатки разума рисовали ему картину, которая могла бы произойти спустя сутки:

Когда, за полчаса до рассвета, дом вновь «уснет» после пробуждения от восемнадцатилетней спячки, он так и будет лежать на этом шкафу и найдут его лишь, когда его тело остынет и окоченеет.

— Ни и дела, — вздохнет шериф Макмиллан, поправляя свой ремень и натирая бляху рукавом рубахи. — Еще один Роквелл нашел свое упокоение в этом доме.