Елена Асеева - Четыре дня, четыре ночи [СИ]

Чернобог негромко беседовал с демоном, его голос был грубым и одновременно визгливым, а Барсик, пришедший сюда именно за тем, чтобы подслушать, затаив дыхание прислушался к их уже начатому разговору.

— Мне кажется, — произнес Чернобог, растягивая слова. — Время потрачено в пустую Босоркун… столько усилий… а толку я уверен не будет.

— Ваше великое темнейшество, — прохрипел в ответ демон. — Он ушел туда не один, их было много… он просто был последний.

— Вот и я про тоже, — заметил Чернобог, и своим длинным, белым, ромбовидным ногтем постучал по огромной, черной жемчужине, вставленной в ручку трона. — Столько душ вы отпустили, и, что… Боги Света не так глупы, как об этом думаешь, ты, Босоркун, они мудры… очень, очень мудры. И наверно они все знали наперед… Они может еще и ждали пробуждения Яви, надеясь, что этому… как его там…

— Ульянов, — тихо подсказал демон.

— Вот, вот… этот Ульянов, уничтожив религию и веру в Исшу, — продолжил, все тем же грубым и переходящим на визг голосом, повелитель Тьмы. — Поможет этим предателям, вернуться к ведической вере… но они ошиблись… Впрочем, как и всегда… вечно… Они дают право людям самим вершить свой путь, выбирать дорогу, тропу… Они не заставляют, лишь подсказывают, помогают… и как всегда ошибаются… потому что человека, людей, народы, точно стадо баранов надо все время направлять, толкать и понукать ими… Лишь тогда они пойдут тем путем, каким надо тебе!.. Так то, Босоркун… а потому, я думаю, смерть Яви уже предопределена, и так как я не желаю больше подвергать свою жизнь и все, что мне принадлежит опасности… Думаю тебе и другим демонам пора заняться иными мирами, и живущими там душами, потому что стоит лишь погибнуть земной Яви, как сразу очистится наши горы, поля и луга… и нам тогда понадобятся души… новые души… Идите теперь туда… туда в иные Яви, туда где покуда еще верят и любят Богов Света… Там… там… там надо вести бой! Туда… туда… туда направь мое воинство — моих демонов, колдунов, дасуней, вурколаков, нечисть, болезни и ложь!.. А с земной Явью пусть разбираются Боги Света, им, как говорится не впервой исправлять то, что натворило мое воинство и жадность человеческих душ!

Чернобог замолчал и его острый, ромбовидный ноготь прочертил на черной жемчужине белую полосу, и из той раздавшейся в разные стороны тонкой раны, стала вытекать и капать на белый, мраморный пол красная кровь, тотчас превращающаяся в красные рубины.

— Да, ваше великое темнейшество, — склонив в низком поклоне голову, согласно молвил демон. — Слушаюсь и повинуюсь.

— Знаешь, Босоркун, о чем я сейчас подумал, — совсем негромко добавил Чернобог, а в это время узнавший все, что нужно Барсик ползком, тревожно оглядываясь, направился к лестнице, и, скатившись, как мячик на первую ступеньку, вжался головой и телом в ее гладкую, холодную поверхность. — А все же этот мальчишка, последний… которого раздавила машина, все же, и, правда, оказался счастливчиком, правильно говорила его мать… Он мало того, что избежал Пекла, так еще оказался последним из рода русичей ушедшим в Ирий-сад и наверно его там встретит сам… мой извечный враг, ДажьБог.

Но Барсика не интересовал дальнейший разговор Чернобога и демона, его не интересовал Руслан раздавленный камазом, его интересовало одно — лишь собственная жизнь. И потому он решил как можно скорее убраться из храма. Ведь то, ради чего сюда пришел, он вызнал… Земная Явь скоро погибнет, а значит и возвращаться туда не имеет смысла… Надо идти в иные Яви… правда, там живут другие люди, те которые покуда верят в Богов Света и каковые не будут называть его сыночком и даже не будут кормить, за его красивые глаза и хитрую морду…. Те люди, из иных Явей, даже если его и примут в дом, то заставят трудиться, ловить мышей… бэ… бэ…! Но зато он будет жив и может о нем тогда вспомнит Босоркун, и подкинет ему работенки… «А потому решено! — сам себе сказал бело-серый кот, — иду в иную Явь!»

Барсик принял решение, и, утопая сначала в багряном, потом черно-красном, а после в желтоватом тумане, мягко ступая своими розовыми подушечками лап и опустив вниз хвост, направился в иную Явь, в ту, где жизнь продолжится, а не прекратится: сегодня, завтра… или послезавтра!

Дзинь… дзинь… дзинь!

Бом… бом… бом!

Отзвенели черные крючки, отгремели колокола ропаты.

И наступила тишина… пришла ночь!

Она поглотила всякий звук: скрип, писк, визг, смех, стук. Она поглотила весь свет, утреннюю зарю и брезг, рассвет и зарницу, она даже поглотила закат солнца, заход яркого светила за земную твердь.