Питер Джеймс - Абсолютное доказательство

– Нет, решил обратиться за помощью. Нужно вскрыть несколько баз данных.

– Мм?

Не раскрывая детали, Росс объяснил, что именно ему нужно.

Зак слушал его, одновременно набирая что-то на клавиатуре. Когда Росс умолк, он сказал:

– Ага. Ясно. Анализы ДНК – стандартные, митохондриальные и игрек-КТП, в Лос-Анджелесе – или, вернее, по всей Южной Калифорнии. Хочешь, чтобы я заглянул в их базы данных?

– Да.

– Как насчет нарушений закона?

– Если понадобится – нарушай. Думаю, ты умеешь заметать следы.

– Знаешь, Росс, я просто так, для развлечения этим больше не занимаюсь. Теперь я этим зарабатываю. У меня бизнес. Сечешь?

– Да, понимаю.

– И бабло мне во как нужно! Я коплю, знаешь ли. Чтобы отсюда убраться.

– Из этой квартиры?

Боккс уставился на него, словно на сумасшедшего.

– С этой гребаной планеты! И, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты тоже об этом подумай.

– Нет, Зак, – серьезно ответил Росс. – Я не хочу бежать с Земли. Я хочу ее спасти.

– Да? Ну, успехов. – Он нажал еще несколько клавиш. – Вот что я сделаю: постараюсь пробраться во все базы данных и в каждую запущу червя. Если найдутся совпадения, червячок мне о них сообщит. И дальше будет сообщать, если такие совпадения появятся в будущем.

– И долго он будет работать? – спросил Росс.

– Да сколько захочешь.

– Когда будут результаты?

– Смотря что я там найду. И потом, у меня еще один заказ, и серьезный – большую программу писать надо… В общем, думаю, результаты будут завтра. Может, сегодня вечером.

– Хорошо.

– Да, и прежде чем начну… Без обид, но деньги вперед.

– Сколько возьмешь?

В первый раз за время разговора Боккс улыбнулся.

– Для тебя – со скидкой. За саму работу – две тысячи, за каждое найденное совпадение – еще тысяча, однако всего не больше трех сверху. Договорились?

– Кредитные карты ты вряд ли принимаешь? – усмехнулся Росс.

Четверг, 16 марта

Настоятель – седой старик с длинной белой бородой, в очках с толстыми стеклами – сидел за столом у себя в кабинете, перед окном, открытым всем стихиям. Окно пробили в каменной стене и забрали решетками в 1336 году те же строители, что воздвигли на каменистой горе, ныне называемой Симоновой скалой, высоко над Эгейским морем, эту святую обитель.

Брат Петр стоял перед настоятелем, сложив руки за спиной. Оба были одеты одинаково, в черные рясы и головные уборы православных монахов, так называемые камилавки — круглые черные шапки с покрывалом, спускающимся на плечи [19] На самом деле имеется в виду не камилавка, а клобук. . Единственное отличие состояло в том, что на груди у настоятеля висел на длинной цепи древний золотой крест.

Этот же крест носил и предыдущий настоятель, давно покойный; его можно было увидеть на старой черно-белой фотографии, висящей на стене. На снимке были запечатлены все тогдашние насельники монастыря: три ряда монахов, два – стоя, передний ряд – сидя. В возрасте от двадцати с небольшим до девяноста лет, все они, однако, выглядели одинаково: с длинными бородами, скрывающими нижнюю часть лица, с лицами суровыми и непреклонными.

Фотографию эту, сделанную около пятидесяти лет назад, брат Петр уже видел. Ничего не изменилось с тех пор – ни дворик, где был сделан снимок, ни внешний вид самих монахов. Должно быть, и пять столетий назад все это выглядело точно так же – с той лишь разницей, что тогда монахи не носили очков. Ничего здесь не менялось – и могло бы оставаться неизменным еще пять столетий, если б…

Если б время остановилось.

Если б мир застыл на месте.

Если б, благословением Божьим, в монастырь и дальше исправно поступали пожертвования.

Если б…

Настоятель задумчиво кивнул Питу, словно прочел его мысли и согласился с ними. После долгого молчания он заговорил:

– Брат Петр, если дам тебе дозволение уйти, как могу я быть уверен, что ты вернешься?

– Почему же не вернусь, отец настоятель? Мне больше некуда и не к кому идти. Благословением Пресвятой Богородицы, здесь мой единственный дом, пока Господь не призовет меня к себе.

– Так… И зачем же ты хочешь отправиться в путешествие? – задумчиво спросил настоятель.

– Мой двоюродный брат Ангус умирает. Вы, должно быть, помните Ангуса: благодаря ему я попал сюда.

– Как же, помню. Ему я разрешил уйти, чтобы навестить больную мать, – и он не вернулся. – Настоятель улыбнулся бледной улыбкой. – Не было никакой нужды в этом путешествии: молиться за нее он мог бы и здесь. Почему же ты хочешь возложить на себя такие труды? Ведь можно остаться и молиться за твоего брата здесь, на Афоне.