Елена Булганова - Девочка, которая ждет [litres]

Я метнулся к дивану и сдернул Гая с него с такой силой, что он мазнул ногами по стене. Краем глаза видел, как Иола скрутила Игоря. Хотел еще на Женьку глянуть – от этого типа всего можно ждать. Вот только не успел, потому что в следующий момент ощутил, как полыхает моя кожа, как под ней вскипает кровь. Позади меня закричала Иола, от жуткой боли я выпустил приора и повалился на спину. Прямо надо мной зависла прозрачная голова уже знакомого старика, который цепко вглядывался мне в лицо, наверное, прикидывал, хватит с меня или еще добавить.

– Сволочь! – простонал я.

Тот пожал прозрачными плечами:

– Мы должны заботиться о своих близких.

– Зачем вы им помогаете?! – крикнула Иоланта. – Сейчас хороший момент, чтобы освободиться! Расправьтесь с ними, и мы доставим наверх вас и ваших родных!

Я повернул голову: Иола устояла на ногах, но тяжело опиралась руками о журнальный столик в изножье дивана, ее одежда дымилась. Гай Малодий, тем временем вернувшийся на диван и внимательно изучавший – не пострадал ли? – свой халат, утробно засмеялся:

– Не трать силенки, дорогая. Эти глюки никогда не осмелятся на такое. Ведь в коробке только их старики, а вот дети спрятаны надежней, чем Кощеева смерть. Кстати, никто в этой комнате не знает их местонахождения, даже я, – добавил он поспешно.

Кажется, на этот раз все точно было кончено.

Тем временем Игорь с озабоченным видом шагнул к Иоле и задрал сзади подол ее обугленной куртки. Девочка ахнула, я попытался прийти ей на помощь, но от боли потерял ориентацию и врезался в диван.

– Черт! – рявкнул Печерский.

Гай недовольно заворочался:

– Что там такое, Игорек?

– Глубокий ожог. Я не рискну делать операцию с такими повреждениями.

Лицо приора отразило живейшее раздражение и злость.

– Ну так начни с мальчишки, эту – на потом.

– Гай, я собирался оперировать их одновременно, – виновато пробормотал Игорь. – Пребывание в статусе Расколотой еще больше ослабит ее, тогда я точно не смогу ручаться…

– Я понял! – рявкнул Малодий. – Сколько времени понадобится, чтобы рана зажила? На вас ведь они, как на собаках…

– Ожог метакорпа на атлантах заживает долго, как обычный ожог на людях…

– Ладно, уводи их! – оборвал Гай, морщась от отвратительного запаха горелой плоти. – Намажь мазью, пусть оклемаются. Перенесем операцию на завтра.

– Идите! – тусклым голосом скомандовал нам Печерский и мотнул головой в сторону двери.

Он больше не улыбался, напротив, разве что зубами не скрипел от досады. Наверное, огорчился, получив проблему там, где хотел насладиться триумфом. Я оторвался от края дивана, кое-как добрел до Иолы, подхватил ее под руку. Потом мы брели по коридору, подгоняемые Игорем, пока он не распахнул еще одну из дверей. Помещение за ней было совсем маленькое, квадратное, несколько коек по бокам, стул без спинки, какой-то хлам в углах.

– Сейчас вернусь, – распорядился парень. – И даже не думайте бежать, вас охраняют. Хотя… Куда вам, доходягам.

Тут он был прав. Я лично мог думать только о том, чтобы напиться, – казалось, прикосновения метакорпов уничтожили всю жидкость в моем теле, даже язык шевелился с каким-то шуршанием и мерзко царапался о зубы.

Вскоре Игорь вернулся, таща под мышкой штук шесть литровых бутылок с водой, в руках – стопку белья и стеклянную банку, полную уже знакомой нам желтой мази.

– Мажьте друг дружку каждые десять минут, – распорядился он сквозь зубы. – И не советую тянуть время, ясно? Вашим потенциальным парочкам теперь предстоит беспокойная ночь, а чем больше вы все будете ослаблены душевно и физически – тем неопределеннее результаты операции. Да, по вопросам туалета обращайтесь к господам метакорпам, они проводят.

И удалился, оставив дверь открытой настежь. Мы еще в начале его речи присосались к бутылкам и не успокоились, пока каждый не влил в себя почти по литру жидкости. Потом я с великим усилием оторвался от горлышка, зачерпнул из банки желтой субстанции и начал втирать Иоле в спину и плечи, после она занялась моей шеей и руками. Снова возникло изумительное ощущение, словно в горящую плоть проникают ледяные кристаллы, однако скоро мы убедились, что метакорпы далеко превзошли клээков: их ожоги не спешили заживать. Только спустя час мы смогли разговаривать не сквозь стиснутые от боли зубы.