Бентли Литтл - Рассказы. Часть 2

Поэтому вечеринку Эд пропустил и в одиночку отправился в «Регент», казино настолько неприметное, что никогда не обновлялось и не обретало былую известность по одной простой причине — этой былой известности никогда не было . «Регент» всегда был тем, чем являлся сейчас: старомодным, третьесортным и малопопулярным местом, которое посещали лишь потрёпанные игроманы и местные.

Эд расположился не в одной из обитых красным «Ногахайдом» кабинок вдоль стены, а в лаунж-зоне, выбрав один из стульев перед баром. Он заказал пиво и потягивал его, оглядывая зал в поисках шансов. За столиком возле дальней стены — компания алкашей, в ближайшей кабинке тискается — губы соприкасаются, рук не видать — жутковатая «кожаная» парочка. Одинокий мужчина в одной кабинке, одинокая женщина — в другой. Его взгляд скользнул дальше, затем вернулся. Эд понял, что узнаёт эту одинокую женщину. Это была та сексуальная малышка в красной «Сентре», которую он остановил сегодня днём. Намереваясь включить своё обаяние, и посмотреть к чему это приведёт, Эд допил пиво для смелости и направился к ней. С его стороны было благородно не флиртовать с женщиной на шоссе, но сейчас он был не на дежурстве. Они были в баре, двое свободных и разумных взрослых, и если Эд сможет убедить её отправиться к нему домой, можно будет считать, что вечер прошёл не зря.

Подойдя к кабинке, Эд прочистил горло:

— Привет.

Было очевидно, что она его не узнала, поэтому Эд шутливо сказал:

— Пару сотен я вам сэкономил, так что можете купить мне выпивку.

— Что? — женщина нахмурилась.

Глупо. Как обычно, он сказал нелепость, и быстро попытался исправиться:

— Это была шутка. Боюсь, плохая. Меня зовут Эд, я тот патрульный офицер, что остановил вас сегодня днём на пятнадцатой автостраде.

— А, — сказала женщина, наконец-то опознав его. Улыбнувшись, она оглядела Эда и раздражённой при этом не выглядела. — Простите, не узнала вас. Меня зовут Лоис.

— Приятно познакомиться, Лоис. Я могу присесть?

Её лицо выразило нечто вроде замешательства. Лоис, казалось, смутилась:

— Мы здесь кое-что наметили. Я думаю, нам нужно немного уединения.

Мы

Женщина выпрямилась, и свет лампы висящей над столом осветил ту часть кабинки, которая была в тени.

Склизкое коричневое пятно на сияюще-красной обивке.

Зрелище обеспокоило Эда гораздо больше, чем следовало, и он попытался проигнорировать его, старался не замечать. Но подумал о том пятне, которое увидел на сиденье её машины…

Мы

… и неожиданно почувствовал озноб. Кажется, здесь происходило нечто, чего он не понимал, и вряд ли захочет понять.

Лоис увидела, куда смотрят его глаза и, как ни в чём не бывало, небрежно, словно это было самая естественная вещь на свете, подвинулась, приподняла ягодицу и уселась на коричневое пятно. У неё вырвался короткий всхлип, а затем, всё ещё глядя на Эда, она улыбнулась, хотя её лицо выражало нечто вроде «Ты всё ещё здесь?» .

Эд поднял руки в извиняющемся жесте и попятился. Он не произнёс ни слова. Сказать было нечего.

Вместо того, чтобы вернуться к стулу возле бара, Эд вышел из казино и уехал… в никуда. Просто повёл машину через город обратно в пустыню. Он хотел поехать куда-нибудь, но не знал куда, хотел сделать что-нибудь, но не знал — что. Эд переживал, ему было не себе, и он осознал, что в свете фар каждой встречной машины он поворачивается в салон и проверяет соседнее кресло, желая быть уверенным, что на нём нет ни пятен, не комков. Почти жалея о том, что не пошёл на мальчишник этого говнюка Мартинеса, Эд, в конце концов, направился домой и вернулся в свою квартиру пораньше.

Там ему приснилось, что он пришёл навестить своих ещё живых родителей, в их домике в Огайо, они сидят на старом оранжевом диванчике, на диванной подушке между ними липкая коричневая масса, и указывая на неё мама говорит: «Мы рады, что ты вернулся, Эд. Поздоровайся со своим новым братиком».

На следующее утро, в раздевалке, перед дежурством, он рассказал Робу Элиссону об обеих встречах с Лоис.

— Знаешь, — сказал Боб, — эти чокнутые сучки в кровати лучше всех. Они просто бешеные. Готовы на всё.

— Да, уж, — признал Эд, но он не был уверен наверняка, что Лоис была бешеной . Она производила другое впечатление; более беспокоящее что ли. Её неправильность была чем-то большим, чем просто сумасшествие. Эд надеялся, что Роб это поймёт и возможно скажет что-то умное, или, по крайней мере, проявит проницательность, но тонкости ситуации прошли мимо друга, и Эд понятия не имел как объяснить произошедшее, чтобы самому не прослыть безумцем.