Роман Грачев - Остров страха

— Ничего. Знаешь, как меня в школе называли?

— Как?

Артур вздохнул.

— Ладно, не важно. Но отмываться неимоверно трудно. Я учился как проклятый, надеялся стать другим, чтобы заслужить уважение.

— Чье? Одноклассников?

— Да какие одноклассники! Стадо дубов, из которых треть спилась, сгорела в пожарах, утонула, а остальные продолжают делать вид, что преуспели в жизни, хотя ненавидят и работу свою, и супругов своих, и детей… Уважение людей, которым я доверял.

Он умолк, нагнулся, взял в ладонь пригоршню мелких камешков разных цветов и размеров, посмотрел на них.

— Что ты хотел попросить у Острова? За что мог пристрелить Костю?

— Не хотел я в него стрелять, это просто от отчаяния. Я должен кучу денег… Ты же помнишь географию моих путешествий. Все это стоило очень дорого, а меценатов теперь днем с огнем не сыщешь. Если бы путешествие к Острову не принесло результата, пришлось бы распродавать имущество.

— Ты шел на Остров за деньгами?! Господи, Тура…

— Ты не поняла. Мне нужна слава первооткрывателя. Публикации в «Нэшнл Джеографик», фильмы, пресс-конференции — вот это все… Я шел за удочкой, а не за рыбой. Не знаю теперь, выйдет ли.

— Напиши книгу о нашем путешествии. Можешь даже этого Теда приплести. — Она повернулась, чтобы уйти, но задержалась. — Слушай, ты хоть женат?

— Нет.

— Все понятно. — Наташа обратилась к остальным: — Эй, нам не пора валить?

Никто не возражал.

Путь домой короток и грустен. Хочется заставить стрелки замереть, прилипнуть к циферблату. Перебираешь в памяти сладкие моменты путешествия и надеешься когда-нибудь их повторить… но никогда не удается.

Не понимаю людей, которые говорят, что путь домой несет в сердце счастье. Я не радуюсь возвращению к будням. Для меня будни пусты и обыденны. Жизнь мою наполняет лишь работа, от которой я все меньше получаю удовольствия, и Кира, которая смотрит на меня уже как на божество… а «божеству» нечего ей сказать. Она взрослеет, она растет, у нее есть только бабушка, дедушка и тетя Наташа, а я сейчас плохой воспитатель. Если тебе нечего сказать ребенку, когда он спросит что-нибудь вроде «а зачем мы?», «а почему надо вот так?» — все, суши весла. Нельзя отделаться общими фразами, вычитанными из книг или услышанными в разговоре с психотерапевтом. Ты должен дать ребенку свой ответ — прочувствованный и понятый, потому что сам должен следовать своим же собственным теориям. Ребенок будет учиться у твоих поступков, а не у твоих слов.

А я пока ничего не чувствую и не понимаю.

Я бы с удовольствием осталась на этом Острове. Не знаю, на какой срок, но задержалась бы точно, чтобы дышать этим невероятным воздухом, наслаждаться простором, пропитываться счастьем, как грунт в горшке с орхидеей пропитывается влагой. Я обжила бы это замок, повесила шторы на окна, разбила газон под стеной, повесила бы гамак между деревьями и лежала, слушала прибой и любимый трек U2 «I Still Haven’t Found What I’m Looking For», в миллионный раз сокрушаясь вместе с Боно: «Я действительно все еще не нашла то, что искала».

Бегство от реальности? Ну и плевать! Реальность такова, что от нее следует бежать. Хотя бы на время.

Время, время… это главное, что нам нужно.

По возвращении Никита с удивлением обнаружил, что женщина в траурном (или похожем на траурное) одеянии оставалась на берегу. Это невероятно, но прошло несколько часов, а она не уходила. Она больше не стояла на пристани, глядя на Озеро, она бродила по берегу — по асфальтированной аллее, ведущей вдоль побережья от лодочной станции к санаторию.

Никита смотрел на нее, привязывая лодку к пристани. Смотрел на нее, разговаривая с молодым сменщиком. Смотрел он на женщину из своего застекленного командного мостика, переодеваясь в сухую одежду, принесенную утром из дома.

Женщина не уходила.

Никита думал недолго. Он хорошо запомнил тот взгляд с пропастью грусти, обращенный в сторону Острова, и понял его значение. Наверно, к Алтарю может привести не только Любовь, но и Боль. Впрочем, одно без другого, кажется, и не существует в этом мире.

Никита причесался, осмотрел себя в небольшом перекошенном зеркальце и спустился по лестнице на пристань.

— Меня не будет до завтра, — бросил он Андрею.

Женщина, гулявшая по прибрежной аллее, увидела его издалека. Остановилась. Никита понял, что она его встречает. Он смутился, замедлил шаг. Неужели она ждала здесь все это время? Кстати, о времени. Никита посмотрел на часы, ожидая увидеть стрелки, замершие в момент преодоления первого барьера (а случилось это около одиннадцати иди даже в начале двенадцатого), но водонепроницаемые и противоударные часики, подделка под «швейцарцев», шли как и в обычные дни.