Флетчер Прэтт - Самый Странный Бар Во Вселенной [litres]

Да (сказал Мутье), именно это и сказал дурацкий доктор, когда женушка отправила меня к нему. Друг мой, позвольте мне заметить, что в этом плане есть несколько трудностей. Во-первых, для члена «Ротари» было бы не слишком хорошо, если б его портреты расклеили по всем похоронным бюро в Америке. Представьте, как это могло бы выглядеть – мертвый, лежащий в гробу…

Моя женушка была бы против этого, и я не стал бы с ней спорить.

И во-вторых, это гораздо серьезнее – стать… мммм… персонажем для владельцев похоронных бюро. Это серьезнее, чем вы могли бы подумать. Я сказал вам, что больше не виделся с Лероем Б. Смитом; но моя женушка поддерживала светские отношения с Элизой Смит, и они частенько болтали на заднем дворе. Вы знаете, каковы эти женщины… Ну, примерно месяц спустя после завтрака в «Ассоциации Царицы Небесной» в Чикаго женушка однажды за ужином сказала мне, что у Элизы есть кое-какие новости. Она говорит, что Тони Пассон купил лавку похоронных принадлежностей Вайзмана на Третьей Улице.

Я сказал: «Мне, черт возьми, что до этого? Чем меньше я слышу о гробовщиках – тем лучше».

Она сказала: «Не груби. Элиза просто хотела помочь тебе».

Я заявил, что мне ничего не надо ни от гробовщиков, ни от членов их семей, возможно, мы слегка повздорили, но после того как женушка успокоилась, она сказала мне, что этот Тони Пассон был одним из гангстеров в Чикаго, но решил войти в похоронный бизнес – закапывать тех, кого убили другие, вместо того, чтобы убивать самому… Ха-ха! Только все стало не так уж забавно, когда я призадумался: может, этот Тони Пассон был в зале в «Ассоциации Царицы Небесной». Ну, вы понимаете…

Да, я был прав. Этот Пассон не прожил в городе и недели, а я уже получил от него рекламный проспект. Ну, знаете, добрые печальные гробовщики, фотографии могил и каменных ангелов. Я не обратил на буклет никакого внимания. У нас в семье никто не умирал – и мне очень не хотелось, чтобы нечто подобное случилось. Но примерно через неделю мне позвонили по телефону. Голос на другом конце провода сказал, что это звонят из конторы Пассона; мистер Пассон хотел бы побеседовать со мной. Я сказал, что не желаю иметь ничего общего с конторой мистера Пассона, и повесил трубку; но потом я забеспокоился и отправился в отделение полиции: я попросил у них защиты.

Когда они спросили, от кого меня следует защитить, я им все объяснил. Они просто посмеялись и сказали, что Тони теперь стал обычным бизнесменом, и единственный способ защититься от владельца похоронной конторы – просто оставаться живым. Вот так ведут дела при нынешней, нечистой на руку администрации, угнездившейся в Вашингтоне. А потом Пассон позвонил снова; он сказал, что лучше бы нам с ним повидаться.

Да, я туда не пошел, но еще через три дня после этого я показал «олдс» человеку, который жил примерно в двенадцати милях от моей конторы, и потом возвращался один в автомобиле. И тут рядом со мной появился другой автомобиль, проехавший на красный свет, там сидели парни в широкополых шляпах, надвинутых прямо на глаза. Один из них выстрелил в меня. Если б меня не встревожили все эти дела с гробовщиками, если б я не посмотрел, как этот парень поднимает руку, если б у «олдса» не было такого мощного двигателя – возможно, я бы уже с вами не разговаривал.

Да, я очень скоро понял, что Тони Пассону я сгожусь и мертвым, и живым, а полицейские все еще не верили, что он преследует меня. Вот я и сказал самому себе: Фред Мутье, тебе лучше убираться. И я бросил агентство, продал свой дом и приехал сюда. И вы понимаете, почему я так волнуюсь, когда кто-то говорит, что я – идеальный персонаж…

Мутье все реже делал паузы между словами. Затем его речь перешла в невнятное бормотание; кости его как будто в одно мгновение превратились в желе, и он постепенно, медленно опустился на пол.

– Ну надо же, бедный парень, – проговорил мистер Коэн. – Мне, конечно, не стоило ему давать эту последнюю порцию. Но он со всеми так мило беседовал; я думал, что он в полном порядке.

Джефферс и Китинг нагнулись, чтобы поддержать обессилевшего товарища, но прежде, чем они сумели поставить его на ноги, раздался голос:

– Позвольте мне помочь ему. Уверяю вас, я очень хорошо о нем позабочусь, очень хорошо.

Они подняли головы и увидели человека в аккуратном синем костюме, в белой рубашке и в галстуке в горошек. На лице у него было странное выражение, будто рвение соединялось с унынием; а пальцы незнакомца немного подергивались.