Елена Арсеньева: Большая книга ужасов — 72 [сборник]

Но он не собирался бежать — тем более что в это мгновение увидел Валентина.

Валентин был без галстука!

— Уффф! — облегченно вздохнул Серега. — Слава богу!

Значит, с Валентином ничего не случилось! Ура!

Правда, у него какая-то странная походка. Ногу подвернул, что ли? Идет повесив голову и на каждом шагу как бы спотыкается и водит руками из стороны в сторону, будто хочет схватить Гаврюшу, а тот уворачивается и… и лает на Валентина с такой злостью, как совсем недавно лаял на субчиков-голубчиков перед крыльцом больницы и на жуткого упыря, который выскочил из «Скорой».

Почему? Почему Гаврюша на него так лает?!

Или он не на Валентина лает? Или он лает на огромного бурого медведя, который идет вслед за Валентином?

— Ой, мамочка… — выдохнул Серега, глядя на голову зверя, развороченную чьим-то метким выстрелом…

Гаврюша лаял, лаял, Серега и сам понимал, что надо бежать, да только ноги не слушались.

Медведь с окровавленной мордой, со свалявшейся, местами облысевшей шкурой, шел на задних лапах. Он обогнал Валентина и приближался к Сереге, волоча в передних лапах вывороченную из земли вместе с корнями молоденькую березку, на ветке которой болталось что-то блестящее в лунном свете, словно бы усыпанное бриллиантами…

Галстук! Это был галстук Валентина, который зацепился за ветку!

Значит, Валентин его снял не сам! Значит…

Валентин остановился и стал медленно поднимать голову.

Глаза его были закрыты, лицо — мертвенно-бледное, неподвижное, и только посиневшие губы шевелились, шевелились, словно пели, или смеялись, или кого-то звали — но беззвучно, совершенно беззвучно!

Серега почувствовал, как страх дергает его за все волоски на голове.

Невозможно было выдержать эту жуткую тишину и беззвучное гримасничанье!

Серега хотел позвать Валентина, но только что-то жалобно прохрипел.

Вдруг Валентин открыл глаза — они налились зеленоватым фосфоресцирующим светом! — и кинулся к Сереге на своих заплетающихся ногах.

Но на его пути встали Гаврюша и медведь.

Может, это был тот самый медведь, который задрал Гаврюшу и которого застрелил Валентин, но монах не зря говорил, что у зверей там свои законы, нам непонятные! И не зря предупредил, что не зверей надо бояться — надо бояться людей.

Гаврюша лаял, медведь рычал, и они вдвоем защищали Серегу, не давали Валентину приблизиться к нему.

Тем более что это был уже не Валентин…

Слезы ужаса и отчаяния жгли глаза Сереге, но сейчас у него не было времени горевать, поэтому он сердито вытер лицо локтем и достал из одного кармана рогатку, а из другого — серебряную монетку.

Медведя и Гаврюшу словно ветром размело на обочины! Как это Серега не подумал, что серебра боятся и они!

Теперь путь к нему был открыт… но, на счастье, Валентин тоже испугался серебра.

Он замер — и вдруг, широко открыв рот, завыл, глядя на луну, которая в это время забежала за белесое ночное облачко и теперь казалась тусклым пятном в вышине.

Потом Валентин умолк и поднял голову, словно вслушиваясь в какие-то звуки.

Серега тоже прислушался, держа рогатку наготове.

Начал завывать далекий ветер.

Серега мельком удивился — он не чувствовал никакого дуновения, воздух был неподвижен, и ветви деревьев, стоящих обочь дороги, не шевелились… Но ветер завывал — то низко, на буревых басах, то высоко, пронзительной вьюгой, — и постепенно до Сереги дошло, что это не ветер воет — это воют люди!

Медведь и Гаврюша метнулись к Сереге и припали к земле у его ног, прижавшись друг к другу. Им было страшно, невыносимо страшно!

Ему тоже.

Потому что они появились.

Они.

Сначала из тьмы возникло фосфоресцирующее сияние. Это светились глаза мертвецов. А потом вышли они сами: шагали в ногу, не касаясь земли, хором испуская этот странный, надрывающий душу звук — не то вой, не то пение.

Серега уже различал в толпе знакомые лица: вот баба Нюра в своем замызганном халате и низко надвинутой на лоб косынке, вот белобрысый мальчишка в линялой ситцевой рубахе с кровавым пятном на животе — там, где его пропорол рогом бык.

И монах!

Монах в своей черной рясе, в капюшоне, скрывавшем его лицо…

«Коли увидишь меня в лесу — беги от меня со всех ног! Спасайся! И от всех — от всех других. Всех берегись — знакомых, незнакомых… Понимаешь? Мы все вам чужие. Мы все вам враги…» — вспомнил Серега его слова.

Он и рад был бы последовать этому совету, но мог только стоять и смотреть на приближающиеся жуткие фигуры. У них были белесые, мутные лица, подобные белесым ночным облакам.