Елена Усачева - Большая книга ужасов — 76 [сборник]

«Зелье, прей, котел, урчи…» — разлилось в воздухе, и Анька действительно почувствовала запах догорающего костра и чего-то кислого.

— Кто здесь? — закричала она и испугалась звука собственного голоса.

прохохотало несколько скрипучих голосов.

— Мамочка! — всхлипнула Хрустикова, пытаясь сорвать с шеи цепочку.

«Спроси…»

«Задай вопрос…»

«Скажи, чего ты желаешь?..» — из трех разных углов раздались голоса.

Еще не понимая, что происходит, Анька зажмурилась и страстно захотела, чтобы противный Володя никому ничего не сказал… Чтобы гад Маркуша молчал до конца дней своих…

Несчастья на Вовку Маркина посыпались неожиданно. Вроде жил себе и жил, никого не трогал, в школу ходил каждый день, двоек особенно не хватал, с отцом ругался умеренно, матери на Восьмое марта ветку мимозы подарил — и тут на тебе!

Сначала на него ополчился географ. Со всеми остальными — ничего, даже улыбается, а Маркина каждый урок к доске вызывает. На пятый раз Вовка не выдержал.

— Василий Львович, — взмолился он. — Я уже вам отвечал!

— Отвечал? — Географ посмотрел на Маркина поверх очков. — Разве это ответ? — Учитель поманил Вовку пальцем и постучал карандашом по журналу. — Ты посмотри, какая у тебя тут красота!

Маркин глянул в журнал, и рука его непроизвольно потянулась к затылку. Такого он увидеть не ожидал — дружным рядком напротив его фамилии стояли двойки.

— Когда это? — возмутился Вовка и бросил взгляд на свой родной класс, надеясь встретить хотя бы одно сочувствующее лицо. Но одноклассники, с которыми он проучился уже добрых шесть с половиной лет, сопереживать ему не спешили. На их лицах было заметно лишь острое любопытство, больше всего их интересовало: чем дело кончится?

Кончилось оно ничем. Сунув исписанный красными чернилами дневник под мышку, Маркин отправился на свое место.

— Можно свести.

Вовкин приятель Серега Минаев чуть ли не носом водил по странице дневника, изучая новенькую двойку.

— У моего братана есть ручка со специальной пастой. — Серега повертел дневник в руках, видимо надеясь, что от таких манипуляций двойка сама оттуда вывалится. — Ею один раз провести — вообще никакого следа от двойки не останется.

— А что останется? — с недоверием спросил Вовка.

— Ничего не останется, — заверил приятеля Минаев. — Бери красные чернила и ставь себе хоть шестерку. Пошли к брату!

Результат эксперимента оказался плачевным. С нужной строчки двойка исчезла, но каким-то фантастическим образом она отпечаталась на следующей странице и еще на десяти дальнейших.

Серега Минаев вовремя выхватил у Вовки ручку своего брата и благоразумно сбежал, иначе быть ему битым. Маркин оставил дневник в классе и ушел домой. Была у него слабая надежда, что за потерю дневника ругать будут меньше, чем за очередную двойку.

Но он ошибался. Сначала мама долго выясняла, где это ее всегда аккуратный сын ухитрился забыть дневник, а потом позвонили в дверь, и на пороге возникла Генриетта Карповна, классная руководительница, а заодно — учительница по физкультуре.

— Слушайте, сегодня какой-то невероятный день, — бодро начала она. — В школе забыто два дневника! Один — вашего сына, Владимира, а другой — Владимира Маркова из 5-го «В». Ваш дневник я решила занести, мне все равно по дороге.

— Ой, мы вам так благодарны! — вздохнула Вовкина мать, но Генриетта Карповна замахала на нее руками.

— Это еще не все, — продолжила она. — Хорошо, я вовремя заметила, что взяла не тот дневник. Не Маркина, а Маркова! Так и принесла бы вам чужую собственность. Держите и больше не теряйте. А то с этими дневниками всегда такая путаница!

— Ой, — снова начала было Вовкина мать, машинально перелистывая страницы злополучного дневника. — Это так неожиданно! Может, чаю?

Вовка задом открыл дверь в свою комнату, вошел в нее и спрятался за шкаф.

— Владимир! — раскатилось по квартире. — Иди сюда!

Долгую секунду Маркин размышлял о превратностях судьбы и о том, что лучше — попасть под горячую руку мамы или попробовать отсидеться на балконе? Но балкон был все-таки не самым надежным местом для спасения, поэтому Вовка поплелся в коридор.

— Что это такое? — громко спросила мама, демонстративно растягивая слова.

Маркин перевел взгляд с дневника, который уже мирно лежал на тумбочке, на мамину руку. В ней была зажата какая-то записка.