Генри Каттнер - Рассказы. Часть 1

Туда-сюда, и так весь день. Вечно спешащие «телефоны», дрожащие старые «трехцентовые марки», холостые «зубные пасты» и «бритвы».

Я мог определить их всех с первого взгляда. Ночь за ночью они тащились к стойке. Я не знаю, зачем они утруждали себя, говоря мне, чего они хотят. Один взгляд на них был всем, что мне нужно, чтобы предвидеть их малейшие пожелания. Я мог бы дать им то, что им нужно, даже без слов.

Или, скорее, думаю, что не мог. Потому что для большинства, насколько я понимал, нужен был хороший напиток с мышьяком.

Мышьяк! Господи, сколько времени прошло, когда меня просили заполнить рецепт! Никто, эти глупые идиоты искали наркотики в аптеке. Зачем я замарачивался изучением фармацевтики? Все, что мне действительно нужно, — это двухнедельный курс по заливанию шоколадного сиропа на тающее мороженое и месячное исследование того, как установить картонные фигуры в окне, чтобы подчеркнуть их огромные бюсты.

Что ж…

Затем вошел он. Я услышал медленные шаги, не утруждая себя поднять взгляд. Для развлечения я попытался угадать, кто это, прежде чем взглянуть. «Дайте две пачки»? «Зубная паста»? Ну, черт с ним. Я уже закрываюсь.

Мужские шаги прошаркали до стойки, прежде чем я поднял голову. Они робко остановились. Я все еще отказывался признавать его присутствие. Затем раздался нерешительный кашель. Это подействовало.

Я обнаружил, что смотрю словно на Каспара Милкуетоста [23] Каспар Милкуетост (Caspar Milquetoast) — персонаж комиксов, созданный Эйч. Ти. Вебстером для его мультяшной серии «Робкая душа» («The Timid Soul»). в лохмотьях. Среднего возраста, худой маленький человек с песчаными волосами и в очках, словно взгромоздившихся на его нос. Изгиб его рта подчеркивал отчаянье, отпечатавшееся на его лице.

На нем был потертый костюм за 16,50 долларов, мятая белая рубашка и узкий галстук, но скромность была его настоящей одеждой. Он был полностью покрыт ею, этой аурой безнадежного смирения.

К черту психоанализ! Я не аптекарь Дейл Карнеги. То, что я увидел, породило лишь одну мысль в моем сознании. Попрошайка.

— Прошу прощения, пожалуйста, есть ли у вас настойка аконита?

Ну, чудеса случаются. У меня появился шанс продать наркотик, в конце концов. Или? Когда отчаяние входит и спрашивает об аконитах, это означает самоубийство.

Я пожал плечами.

— Аконит? — повторил я. — Я не знаю.

Он улыбнулся слегка. Или скорее складка посреди его лица сморщилась в плохой имитации веселья. Но на лице у него было не больше веселья, чем в улыбке, которую вы видите на черепе.

— Я знаю, о чем вы думаете, — пробормотал он. — Но вы ошибаетесь. Я… я химик. Я провожу некоторые эксперименты, и мне нужны четыре унции аконита. И какая-то белладонна. Да, и — подождите минуту.

Затем он вытащил книгу из кармана.

Я вытянул шею, и это того стоило.

Книга имела покрытую ржавчиной металлическую обложку и, очевидно, была очень старой. Когда он перелистывал толстые желтые страницы дрожащим пальцем, я увидел, как над ними поднимаются облачка пыли. Тяжелые черные буквы явно относились к немецкому языку, но я ничего не смог прочитать на таком расстоянии.

— Дайте подумать, — пробормотал он. — Аконит — белладонна — да, и у меня есть это — кошка, конечно, — паслен — хм — о, да, мне, конечно же, нужен фосфор, — у вас есть синий мел? — хорошо — и я думаю, это все.

Я начал понимать. Однако, какого черта это должно быть важным для меня? Этот эксцентричный человек никак не повлияет на мою жизнь. Все, что я хотел сделать, это выбраться отсюда и пропарить свои уставшие ноги.

Я направился в заднюю комнату и быстро собрал все, что он потребовал. Взглянул на него через щель в двери, но он ничего не делал — просто листал свою черную железную книгу и шевелил губами.

Завернув все в бумагу, я вышел.

— Что-нибудь еще, сэр?

— О, да. Могу ли я попросить дюжину свечей? Большой размер?

Я открыл ящик и выцарапал их из пыли.

— Мне придется расплавить их и перемешать с жиром, — сказал он.

— Что?

— Ничего. Я просто задумался.

Конечно. Это будет лучшее, на что ты можешь рассчитывать, оказавшись в обитой войлоком камере. Но это было не мое дело, не так ли?

Поэтому я передал пакет, как дурак.

— Спасибо, вы были очень добры, и я должен попросить вас постараться быть еще добрее — прежде чем бросать обвинения.

— О, прекрасно!

— Вы видите, что я временно не имею необходимых средств. Но я могу заверить вас, что очень скоро, на самом деле в течение следующих трех дней, я за все вам заплачу. Да.