Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

— А… Чего… Он? — хрипло прошептала Аня, показывая на пса, который смирился с потерей, но продолжал нервничать.

— Упустил вас, дал вам уйти, вот и бесится — черненький и сам-то выглядел не многим лучше Ани, — вы уж простите, кто же знал, что этот дурачок сможет цепь порвать. И ворота сломать. Вы же первая, кто смог…

— А он разве не пытался?…

— Убить вас? — черненький покачал головой, — Ни в коем случае. Он просто хотел преградить вам путь. Хотя, со стороны можно было подумать, что он намеревался перегрызть вам горло.

Ну и дела. Да тут каждый новый потерявшийся на вес золота, если даже собака посчитала своим долгом не выпускать Аню. И если с людьми еще можно как-то договориться, то с животными дело обстоит сложнее. У них свой язык общения, а у Ани, как назло, не оказалось с собой кусочка колбасы. Досадная оплошность. Надо будет учесть на будущее.

Товарищи черненького стояли поодаль. Тот, что получил от Шарика удар, прижимал ко лбу платок. Но вроде бы, все были живы.

— А зачем вы помогли мне? — выбрала Аня вопрос из всей мысленной карусели у нее в голове.

— Ну вы даете, — удивился черненький, — сами же просили.

— Я имею в виду, что вы рисковали жизнью.

— Да бросьте, — он потрепал пса по голове, тот обиженно отошел в сторону, — Шарик не убийца, а охранник. Хотя, конечно, может и зашибить ненароком.

— А ваш друг? С ним все в порядке? — Аня потихоньку начинала приходить в себя.

— Да нормально, — черненький поглядел назад, — шрамы украшают мужчину.

— Мне как-то неловко, вы же меня спасали.

— Да ладно, — улыбнулся черненький, — зато, какое приключение!

Ни фига себе приключение!!!

Аня на трясущихся ногах подходила к городу. Она еще какое-то время чувствовала взгляды своих проводников-спасителей. За ее спиной продолжала возмущаться собака. Фыркала, поскуливала и ругалась на парней. Но чтобы там ни должно было произойти — не произошло. Да и не очень-то хотелось. Вскоре все стихло, смолкло и пропало. И черненький исчез, а она даже не спросила, как его зовут.

Аня, наконец-то, дошла до последнего дома, до конца переулка и остановилась. Она с усталостью и радостью смотрела на всю эту городскую суету, на которую раньше не обращала никакого внимания. Смотрела на ходящих туда-сюда людей, погруженных в себя и свои проблемы. С наслаждением вдыхала загрязненный воздух, как аромат полевого цветка на летней солнечной поляне. Она посмотрела на часы. 21:27. Времени оставалось навалом. Можно было еще погулять. Познакомиться с кем-нибудь. Аня нервно хихикнула.

— Простите, сударыня, — послышался неуверенный голос, — это вы?

Неподалеку стоял врач-пограничник, с удивлением смотрящий на нее.

— Но… Как?

— Если бы у меня оставались силы, — проговорила Аня, — я бы вас задушила, сударь.

Врач смутился:

— Простите, но позвольте напомнить, что я лично вас туда не отправлял. Наоборот, я всячески отговаривал вас от этого заранее проигрышного мероприятия.

— Надо было сказать.

— Что именно вы хотели бы услышать и чему, из сказанного, вы готовы были бы поверить?

— Не знаю! — развела руками Аня, — Что-нибудь.

— Я как раз это и говорил.

— Вам надо было… Вам надо было меня ударить, — нашлась Аня.

— Даже если бы я и решил применить грубую физическую силу, ничего бы не вышло. Вы предпочли держаться на расстоянии, — заметил врач, — да и бегаете наверняка быстрее меня.

— Но все равно, вы все знаете и вы должны всячески препятствовать всему этому, — она попробовала найти точное слово, — безумию.

— Пригласить журналистов, например?

— Хотя бы.

Врач вздохнул.

— Дело в том, что я тоже часть этого мира, — он показал в сторону этого переулка, — и моя задача не препятствовать людям входить сюда, а предупреждать их. Не насиловать чью-то волю, а дать право выбора. Тем более, я не могу отсюда выйти.

— Но я вышла…

— И я вас поздравляю.

— …и я могу обратиться к тем, кто этим может заинтересовать.

— Вас сочтут сумасшедшей.

— Я умею убеждать.

— Допустим. Но подумайте, сколько народу потеряется, прежде чем кто-то, хоть что-то, только начнет подозревать. А сколько исчезнет после этого. И вы представьте, что в один прекрасный день этот переулок вдруг исчезнет. Станет самым обычным переулком. А людей уже не вернешь. Моя совесть при этом будет чиста, а ваша?

— Все равно, я этого так просто не оставлю.

— Как хотите, сударыня, но позвольте спросить вас.

— Что?

— Зачем вы решили пройти по этому переулку?