Надежда Сакаева - Бессмертие графини

В донжоне было темно, и только тусклый свет факелов отбрасывал на каменные стены рыжие тени. Я тихонько прокралась к выходу на крепостную стену и уже там смогла вздохнуть спокойно, не опасаясь быть замеченной. Конечно, стража патрулировала здесь, обеспечивая охрану нашего замка, но у меня оставалось в запасе еще несколько минут, прежде чем один из них пойдет сюда.

Я притаилась в тени от стены донжона.

Полная луна ярко освещала все окрестности, и с высоты мне было хорошо видно поле, окружающее наш замок, дорогу, ведущую к воротам и лес, что темнел вдалеке. И среди всего этого отчетливо выделялся чернильный силуэт, что очень быстро двигался к замку со стороны ближайшей деревни.

Я бы решила, что это дикий зверь, но силуэт был слишком высок и явно принадлежал человеку, хотя и двигался с поистине нечеловеческой скоростью. Не знаю, почему, но я вдруг четко осознала, что это граф.

Зажав себе рот рукой, чтобы ненароком не выдать себя звуками, я поспешила укрыться в замке и вернуться в свою комнату. Я не имела понятия, откуда взялась эта твердая уверенность: от того ли, что граф вечно разгуливал ночами, или же потому, что мне показалось, будто там, где у этого силуэта должно было быть лицо, я заметила два алых уголька глаз. Таких же, как у графа.

На утро следующего дня, я вновь увидела, как в отблеске света факела вспыхнули его глаза и уверилась окончательно, что по ночам он выбирается из замка. Когда он повернулся ко мне, сказать что-то учтивое, для поддержания беседы, я во всю размышляла, что же он мог забыть там, куда ходил и почему он двигался так невероятно быстро.

Словно вновь прочитав мои мысли, граф усмехнулся, и по моему телу разлился страх. Его дьявольские глаза, в которых плескалась кровь, смотрели на меня жестоко, хотя голос его даже не дрогнул.

— Совсем скоро мы увидимся с вами снова, — проговорил он на прощание, и в его словах мне почудилась явная угроза зверя, что напал на след своей жертвы и вот-вот совершит решающий прыжок.

Оставшееся до свадьбы время, я пыталась убедить себя, что все необычное, произошедшее за прошедшую неделю — лишь мое разыгравшееся воображение. Что во мне сказалось волнение неопытной девы и это просто пустые выдумки и расшалившиеся нервы.

Разве могут глаза человека так блестеть?

Разве может он ТАК усмехаться?

Разве опасность бывает ощутима?

В отсутствие графа (он отбыл сразу после своего зловещего прощания) и его звериной усмешки пополам с дьявольскими глазами, мне удалось хоть как-то внушить себе спокойствие.

Люди не умеют читать мысли и его взгляды просто совпадение. Его алые глаза вовсе не блестят от голода. Его оскал видела только я, а значит, мне показалось. Один человек может ошибаться, но мама, папа и брат — вряд ли. А семья моя просто боготворила графа, считая его не только богатым и родовитым, но и безукоризненно вежливым человеком, воплощенной мечтой будущего зятя. Значит и мне пора начинать так считать.

Вряд ли граф может быть так уж плох, или жесток, как о нем говорят, ведь сплетни всегда преувеличены.

Да, он твердый человек, что само собой разумеется, иначе он просто не смог бы управлять своими обширными землями, столь успешно их расширяя. Но разве станет он избивать собственную жену? Разве нужно ему будет притеснять меня, если в его вассалах так много знатных рыцарей, а благородное дело войны ждет его меча?

Надеюсь — нет и самое худшее, что меня ждет, так это скука одиночества из-за постоянного его отсутствия в своих владениях.

В преддверии торжества слуги суетились, и казалось, весь замок замер в нетерпеливом ожидании. Весь, кроме меня, потому что мое ожидание было больше тревожным и нервозным.

За неделю до дня венчания начали прибывать первые гости. Рыцари со всего баронства — вассалы моего отца — спешили исполнить клятву верности и выказать уважение, преподнеся подарки.

Приглашенных же от графа было мало — сказывалась жизнь затворника. Но, даже несмотря на это, за день до торжества в замке было уже не протолкнуться, а вся долина пестрела флагами — там расположились оруженосцы и менее знатные рыцари, которым не хватило места в пределах крепостных стен.

С вечера ворота не закрывали — крестьяне нескончаемой цепочкой несли талью для отца. Это были мешки муки, скот, птица. Казалось, что такое количество еды излишне, но на деле этого было мало, ведь пир предстоял не рядовой. Еще бы, единственная дочь сеньора выходит замуж.