Ольга Коханенко - Хома Брут [litres]

Помимо чудовищного неутоляемого голода, он чувствовал еще и пронзительный холод. Словно ледяная стужа сковала его огромное тело.

Поглядев на облака, разлетающиеся вокруг его головы нежнейшей россыпью, Хома решил, что в том, что он замерз, нет ничего удивительного, ведь он находится так высоко, и здесь, несомненно, должно быть холодно.

Вдруг колючий, неприятный ветер с силой ударил ему в лицо, и он почувствовал, как постепенно стынет его сердце. Желая спасти сердце, Хома одним быстрым движением вырвал его из груди и зажал в волосатой лапище. Несмотря на это, сердце становилось все холоднее, все тверже, превращаясь в камень изо льда, до тех пор пока не засветилось ровным, почему-то пугающим голубым светом.

В ужасе вскрикнув, парень открыл глаза. Стояла студеная ночь. Он лежал, спрятавшись от пронизывающего настырного ветра за бричкой, которая когда-то принадлежала ему, на земле между двух деревьев, накрывшись грубой холстиной, как всегда, в стороне от чумаков. Засыпая, бурсак был так изможден, что даже не подстелил ничего себе под голову, так что не было ничего удивительного в том, что он так сильно продрог. Конечно, всегда можно было заночевать возле чумачьего костра, но Хоме не нравилось засыпать рядом с этими людьми. Уходя подальше, он предпочел бы, чтобы его задрал случайно забредший в их лагерь дикий зверь, чем прирезал грязным кривым ножом один из этих разбойников.

Вот и сейчас Хома лежал между деревьями, в отдалении, укрывшись от возможных недружелюбных взглядов, ожидая, что, если кто-то из козаков все же решит к нему подобраться, он услышит и проснется.

Положив руку на живот, бурсак почувствовал, что его зипун почему-то распахнут, хотя он точно помнил, что застегивал его, перед тем как уснуть. Вглядевшись в темноту, Хома увидел, что возле него на корточках сидит атаман и перебирает страницы тетради характерника.

Дернувшись и выругавшись про себя, парень схватился за грудь: «Как же это?!»

– Ты слишком крепко спишь,– криво ухмыльнулся Братислав, задумчиво пытаясь что-то разобрать в записях в полумраке. Атаман был полностью одет, как всегда при оружии, глухо застегнут на все пуговицы, будто и не спал этой ночью.– Так можно и вовсе не проснуться, ты знаешь.

Вынув из-за пазухи мешочек с червонцами (который, Хома готов был поклясться, лежал в кармане его шаровар, когда он засыпал), атаман взвесил его на ладони и бросил бурсаку.

Уставившись на мешочек, парень непонимающе замотал головою: «Зачем Братислав отнял его и отдал обратно?»

Приглядевшись повнимательнее, Хома заметил, что атаман быстро дышал, словно запыхался, и был необычно оживлен. В траве неподалеку от них блестело густое пятно крови, из-под куста выглядывали чьи-то стоптанные сапоги.

– Это тебе не семинария,– вполголоса насмешливо промолвил Братислав и, отцепив от пояса Хомину саблю, поднялся и передал ее бурсаку.– Здесь нельзя беззаботно спать. Здесь нужно зарабатывать серебро и червонцы.– Губы атамана озарила кровожадная ухмылка, от задумчивости не осталось и следа.

Крепко сжимая рукоять сабли, заляпанной в чьей-то крови, Хома в ужасе оглядел ее. И тут до него дошло. Он понял, что, пока спал, кто-то пытался его обокрасть и, возможно, даже убить. Только этому кому-то вдруг помешал Братислав.

Не зная, что ответить, бурсак взволнованно поглядел на тетрадь в руках атамана.

– Любопытная вещица,– поймав его взгляд, Братислав захлопнул пухлую тетрадь и убрал за пазуху.– Я бы с радостью оставил ее себе насовсем, но не могу, ты спас мне жизнь,– равнодушно поглядев на куст, атаман прибавил: – Только знай: я тебе больше ничего не должен. С этой минуты ты сам.

Бурсак понимающе кивнул, и атаман поднялся с земли, легко зашагав в предрассветных сумерках. – Да.– Неожиданно Братислав обернулся.– С завтрашнего дня ты свободен.

При этих словах Хома чуть было не запрыгал от счастья, но сдержанно ответил:

– Спасибо.

– Жаль с тобой расставаться,– грустно улыбнувшись, прибавил атаман.– Везучий ты. Мне такие очень нужны в отряде. Ты точно хочешь уйти? – в его голосе послышалась слабая надежда.

Не раздумывая парень кивнул.

– Ну, как знаешь,– прибавил Братислав.– Только до северного шляха советую тебе идти вместе с нами. До него по местности пролегает много чумацких троп, сам понимаешь…– многозначительно прибавил он. – Дальше путь свободен. Это всего сутки пути, а твоя тетрадь пусть пока побудет у меня,– атаман похлопал по кольчуге.– Так сохраннее.