Сергей Зюзин - Гадания на смерть

Слёзы застилали Инне глаза и катились по её щекам почти сплошным потоком. Она не посмела надолго задержаться у гробы покойной подруги, – для этого ей бы пришлось оттеснять оттуда маму покойницы, – но и того времени, что она у него провела, хватило, чтобы впасть в глубочайший шок от вида усопшей. Ей тоже показалось, что покойницу стоило только позвать, и она встанет. Но почему тогда этого не делали её родители?! Ведь они не могли этого не видеть! Что же они! А ещё мама с папой! Неужели они не понимают, что их дочь…

Опомнившись, Инна уткнулась лицом в плечо Ильи. Назвать усопшую подругу живой при виде стоявших у гроба её убитых горем предков не поворачивался язык. Уж они-то наверняка, всю минувшую ночь проведя в неистовых рыданиях над телом усопшей дочери, – её труп доставили домой ещё вчера, – и звали её, и тормошили, вряд ли доверившись только заключению патологоанатома в морге. Всё это, конечно же, напрочь исключало даже надежду на то, что лежавшая в гробу и почему-то казавшаяся спящей подруга могла оказаться живой.

При мысли о последнем слёзы из глаз девушки полились ещё сильнее. Потому что с ней исчезла, хоть и призрачная, и очень зыбкая, надежда. Надежда непонятно на что. Надежда, не пускавшая в голову ужасные мысли о том, что через несколько часов подругу навсегда поглотит земля. И больше её просто не будет. Нигде и никогда.

Лина была мертва, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Иди ко мне, родная! – Илья притянул и прижал почему-то отстранившуюся от него Инну к себе. – Поплачь, малыш, поплачь…

Не сумев найти подходящих слов, чтобы хоть немного утешить любимую, он просто прижал её к себе ещё сильнее. Что он мог ей в те мгновенья сказать? Какие слова могли хоть что-нибудь там изменить? Ведь ничего, ничего исправить было нельзя! Лину было не вернуть, и уже завтра, – да что завтра, уже через какие-то пару часов! – только и останется, что приходить к ней на могилку да вспоминать, какой она была… Исправить ничего было нельзя, и от этого теряли силу, ещё даже не будучи произнесены, любые слова.

– Почему? – Инна подняла на Илью заполненные слезами глаза. – Почему она?

Не дожидаясь ответа, она снова уткнулась лицом в его плечо и зарыдала ещё сильнее. А Илья ничего и не отвечал. Потому что в тот миг у него самого противно закололо в носу и зачесалось в глазах. Он знал, что так на последних наворачивались слёзы. И сейчас даже не пытался их сдерживать. Потому что и сам был убит этим, свалившимся на них, горем.

* * *

С того дня, как умерла одноклассница Ильи и Инны Лина, на город кошмарным обвалом буквально посыпались смерти молодых парней и девушек. Причём, смерти такие нелепые и неестественные, что об их длинной и бесконечной череде никто не мог сказать ничего вразумительного. У кого-то из умерших в те дни совершенно неожиданно остановилось абсолютно здоровое сердце, кто-то, будучи тренированным и в отличной форме спортсменом, вдруг упал на абсолютно ровном месте и ударился, со смертельным исходом, головой об валявшийся на асфальте небольшой камень, кто-то же, живущий, как были уверены абсолютно все вокруг, совершенно без проблем, вдруг полез в петлю или вскрыл себе вены… И счёт таким смертям с первых же дней того кошмара в городе пошёл на десятки.

Весь город просто гудел от слухов про идущие к кладбищу, одна за одной, похоронные процессии, в начале каждой из которых, на заваленном венками катафалке, непременно стоял окружённый рыдающей роднёй гроб с молодым парнем или девушкой. Единственный на весь город духовой оркестр был нарасхват. Под катафалки пришлось приспособить ещё несколько машин, запасы же гробов, венков и прочих ритуальных предметов работавшие в городе похоронные бюро не успевали пополнять. Местная газета, начав издаваться в авральном режиме, стала выходить каждый день, отдавая все свои полосы обсуждениям, высказываниям, заверениям власть имущих по поводу свалившегося на город кошмара. Всё это с ужасом обсуждалось повсюду, – на улицах, рынках, остановках, в школах, больницах, организациях… Везде, где больше чем на минуту собиралось более двух человек.

О роковых гаданиях же Назы сразу никто и не вспомнил…

…Илья вполуха прослушал очередную «промывку мозгов» по поводу посыпавшихся на город «молодых» смертей, теперь ежедневно устраиваемую у них, как и в других школах города, вместо первого урока, не находя себе места из-за Инны. Она почему-то и сегодня не пришла на уроки. Ну ладно вчера! Так расстроилась на похоронах подруги, что потом всю ночь после них проплакала, как рассказала ему и по телефону, и потом, когда он к ней после школы пришёл… Но ведь уже второй день пошёл после того расстройства! Всё ли у Иннуши в порядке? Телефон её почему-то был выключен, отчего, на фоне всей той жути, о которой сейчас в городе судачили абсолютно все, в голову лезло всякое. Почему она не только в школу не пришла, но ещё и телефон отключила? Жива ли вообще? А тут ещё, на только что прошедшей «профилактике», от кого-то из одноклассников – от кого конкретно, Илья, погружённый в свои тревожные мысли, прослушал, – стало известно, что тем из погибших, что учились в их школе, по крайней мере некоторым из них, близкую гибель недавно предрекала ставшая в последнее время такой популярной среди старшеклассников гадалка по имени Наза.