Диана Сеттерфилд - Пока течет река [litres]

За этим рассказом последовала долгая пауза.

– Девочка не может разговаривать, Джонатан. Разве ты забыл? – тихо произнес Донт.

– А теперь может, – заявил Джонатан. – Когда они отчаливали, я попросил: «Не уходи», а она ответила: «Я еще вернусь, Джонатан. Ненадолго, но вернусь, и мы снова увидимся». И они уплыли.

– Должно быть, ты просто задремал… Может, тебе это все приснилось?

Джонатан подумал несколько секунд, а потом решительно покачал головой.

– Это она спала, – указал он на свою сестру. – А я нет.

– Ты взялся за слишком серьезную тему для столь юного сочинителя историй, – заметил Воган.

Тут все остальные разом открыли рты и произнесли в один голос:

– Но Джонатан не умеет сочинять истории.

Сидя в углу, Армстронг покачивал головой в тихом недоумении. Ведь он тоже видел эту девочку. Он видел ее сидящей позади своего отца-паромщика, когда тот сильными и плавными толчками перемещал лодку через границы между мирами живых и мертвых, между реальностью и вымыслом.

В главном доме келмскоттской фермы камин был жарко растоплен, но ничто не могло согреть двух людей, сидевших в креслах слева и справа от очага.

Они уже выплакали все слезы и теперь просто предавались скорби, отрешенно глядя на огонь.

– Ты пытался, – подала голос Бесс, – но ты все равно ничего не смог бы сделать.

– Тогда у реки? Или ты говоришь о его жизни в целом?

– И о том, и о другом.

Оба по-прежнему не отрывали взгляда от огня.

– Может, мне следовало с самого начала быть с ним строже? Может, надо было его выпороть после той первой кражи?

– Возможно, все пошло бы по другому пути. А может, и нет. Сейчас мы этого уже не узнаем. А если бы все стало по-другому, еще неизвестно, какими были бы перемены: в лучшую или в худшую сторону.

– Разве может быть что-то хуже?

Она чуть подалась вперед и повернула к мужу лицо, до того полускрытое тенью.

– Знаешь, а ведь я его «видела».

Теперь и Армстронг отвлекся от созерцания пламени.

– Это было сразу после взлома бюро, – продолжила Бесс. – Да, я помню, мы договорились, что я никогда не буду этого делать, но в тот раз я не смогла удержаться. К тому времени у меня уже были другие сыновья, и я без труда могла понять, что они собой представляют, просто глядя на них своим обычным глазом. Их детские лица были открыты, все как на ладони. Но Робин был другим. Он отличался от остальных детей. Всегда себе на уме. Дурно обращался с малышами. Помнишь, как он их обижал? Если Робин был с ними, всегда слышался плач, а в его отсутствие они отлично играли и ладили между собой. Я часто об этом думала, но раз уж зареклась использовать второй глаз, приходилось с этим мириться. Вплоть до того случая с бюро. Я сразу поняла, что это сделал он – тогда он еще не умел врать так ловко, как сейчас… то есть, как впоследствии. И я не поверила его рассказу о бродяге, убежавшем через окно после взлома. Потому сняла повязку, взяла его за плечи и «увидела».

– И что ты в нем увидела?

– Не больше и не меньше того, что увидел ты прошлой ночью. Что он лжец и обманщик. Что ему наплевать на всех в этом мире, кроме себя самого. Что все его помыслы – от первого и до последнего в жизни – были и будут только о его собственном удобстве и благополучии и что он без колебаний причинит любую боль кому угодно, включая своих братьев, сестер и родителей, если это будет сулить ему хоть какую-то выгоду.

– Так вот почему тебя никогда не удивляли его выходки.

– Да.

– Ты сказала, что перемены могли бы произойти как в лучшую, так и в худшую сторону… Но хуже того, что было, я и представить себе не могу.

– Я не хотела, чтобы ты следовал за ним этой ночью. Учитывая, что у него был нож. После его нападения на Сьюзен я боялась того, что он может сделать с тобой. И хотя он моя плоть и кровь, хотя я должна любить его, несмотря ни на что, скажу тебе правду: твоя гибель была бы для меня куда хуже того, что случилось в конечном счете.

Они помолчали. Каждый думал о своем, однако мысли их различались не так уж сильно.

Затем оба услышали слабый шум – какое-то отдаленное постукивание. Погруженные в размышления, они сначала проигнорировали этот звук, но чуть погодя он повторился.

Бесс взглянула на мужа:

– Кажется, постучали в дверь?

Он пожал плечами:

– Никто не явится сюда так поздно ночью.

И они вернулись к своим мыслям, но вскоре опять услышали стук, который не стал громче, однако продолжался дольше прежнего.