Максим Кабир - Призраки [сборник litres]

В субботу, после уроков, Родион Васильевич Топчиев поехал в город, на почту. Отправил дяде письмо и забрал долгожданную посылку. Обратно в Елески вернулся затемно. Возница спешил, погонял приземистую лошадку по узкой лесной тропинке. Родиону не терпелось испробовать фонарь, вознице – выбраться скорее из леса, домой, где семья и иконы в углах.

Наконец кедровник разомкнулся, и на пригорке, подкованная мелкой речушкой, показалась деревня.

Топчиеву, человеку порядочному и честному, зазорно было привирать родителям про новую свою жизнь, однако врал, вынужденно. Напиши он, что каморка при школе в два аршина шириной и пять длиной, что учеников едва ли полторы дюжины, и на все про все сто двадцать рублей годового жалованья, отец не преминул бы, прибыл. Вошел бы, сутулясь, дал в лоб непутевому сыну пудовым кулаком, и назад, в свой уезд, – погостил, и будет.

Старший брат Родиона окончил школу казенных десятников, средний поступил в приказчики в торговую лавку. «А Родя-то наш, – мать всхлипывала, как над домовиной, – страсть к науке питает! Учителем быть хочет!»

Топчиев-младший бежал от родительской опеки. Отмучился в церковно-приходской, во второклассной учительской. Зубрежом и «Филаретовским катехизисом» отваживали от науки: сдюжил, не разлюбил. В тяжелые часы выручали книги – их дарил двоюродный дядя, книготорговец из Петербурга. Продолжать обучение в педагогической семинарии не хватало финансов, но введенная к пятидесятилетию Севастопольской обороны высочайшая льгота позволяла ему, внуку защитника Севастополя, восстановиться бесплатно со следующего года. Дядя звал поработать в книжном магазине до лета. Родион Васильевич же предпочел столице Богом забытую деревушку, где болотные испарения валили с ног, а вместо классной доски была приколочена столешница.

Жизненный опыт ставил молодой учитель грамоты и народного образования превыше всего.

Очутившись в загроможденной книгами каморке, Родион натопил печь и разложил на столе сокровища: учебник по немецкому языку Туссена и, главное, волшебный фонарь. Пощелкал внутренними счётами. Чудесный фантаскоп с параболическим рефлектором и регулировкой трубки обошелся ему в четыре рубля и семьдесят пять копеек. Туссен – за шестьдесят три копейки, плюс услуги возницы, итого семь рублей – три четверти месячной зарплаты. Хорошо еще, что еду, стирку и свет оплачивало волостное правление.

– Прорвемся! – сказал Топчиев и закатал рукава. Он покрыл фонарное стекло лаком и разглаживал по его поверхности бумагу, когда в дверь постучали. Согнувшись, чтобы не набить шишку, в каморку втиснулся бородатый мужик в армяке. Угрюмо оглядел стопки томов. «История мира» Гюпара, «Физическая география» Зупана, «Сила и материя» Бюхнера, «Капитал» Маркса в трактовке Каутского. Впрочем, он вряд ли мог читать буквы на корешках.

– Меня хозяйка ваша прислала, – буркнул из густой бороды. – Вы водки просили.

– Просил! – учитель взял у мужика бутылку с мутной жидкостью и отрекомендовался: – Родион Васильевич Топчиев.

– Иван Хромов.

Мужик потопал к дверям, но Родион задержал его:

– Уделите мне пять минут. Я продемонстрирую кое-что.

Хромов послушно, но без воодушевления замер.

– У вас дети есть?

– Дочь.

– Грамотная?

Гость отрицательно качнул головой.

– Чего ко мне в класс не ходит?

– Взрослая она. Ваша ровесница.

– Ей двадцать два?

– Шестнадцать.

Учитель спрятал за фонарем подрумянившиеся щеки. Он стеснялся и досадовал, если люди принимали его за подростка.

– Пусть приходит, – сказал он, откупоривая бутылку и выливая самогон в крынку. Хромов потер рот непроизвольным жестом и тускло сверкнул глазами.

– Крепкая? – осведомился Топчиев.

– Обижаете.

– То, что надо.

Топчиев, к пущему изумлению Хромова, макнул в драгоценный напиток комок ваты и промочил им листок.

– Продукт переводите, – проворчал крестьянин.

– Перевожу вредное вещество в полезное, – сказал Топчиев. – В Елесках, небось, самогона в достатке.

– Не знаю. Я два года не пью, – в голосе прозвучала грусть по ушедшим временам.

– Отчего так? – пальцы учителя ловко убирали с бумаги пузырьки. – Здоровье шалит?

– Коплю, – пробасил Хромов. И нерешительно замялся.

– Говорите же, – подбодрил Топчиев.

– Вы вроде как в Петербурге бывали?

– Да. Мой дядя там работает. У него свой книжный магазин на Литейном.

– А доктора Гюнтера вы знаете?

– Нет. Кто это?