Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

«Реверанс или книксен?»

Вряд ли в глазах опального величества имело большое значение, сделает ли почти профессиональная шлюха полный реверанс, или ограничится менее формальным книксеном. С другой стороны, оскорблений последних дней кесаревне явно было более чем достаточно, и Эйрани вовсе не хотелось пополнить ряды людей, причинивших Стефании неудобство, хотя бы в той степени, в которой это от нее зависело. Карвен четко и красиво, как в балете, сделала реверанс и замерла, не поднимая головы и из-под ресниц поглядывая на кесаревну в ожидании кивка, разрешающего встать прямо.

В принципе, Эйрани вполне отдавала себе отчет в том, что кивка может не последовать вовсе, но секунды через три кесаревна то ли сжалилась, то ли ей надоело, и она коротко кивнула.

— Ваше Величество, — нарушив этикет, первая заговорила Эйрани. Стефания ничего обсуждать явно не собиралась, а долго стоять под ее застывшим взглядом было холодно и неуютно. — Я прошу прощения за беспокойство.

Стефания почти незаметно пожала плечами, но так ни слова и не сказала.

Эйрани застыла в дверях, гадая, стоит ли ей пройти дальше или можно говорить отсюда. Если бы она к тому же знала, что вообще говорить, это, наверное, поправило бы дело, но она не знала. Несмотря на семь лет вращения в полусвете и затем — в самом натуральном свете — перед Ее Величеством она стояла дура дурой и чувствовала себя соответствующе.

— Ваше Величество, я прошу вас уделить мне пять минут. После этого я уйду. Если вы мне откажете — я уйду сейчас, и никаких последствий не будет.

Эйрани прекрасно понимала, что использует свой последний шанс. Или на ледяную скульптуру в кресле человеческий тон подействует, или нет, но угрожать ей или звать молодчиков Эдельберта она точно не собиралась. В силу ремесла Карвен отлично понимала, что такое превосходящая сила. Как ни странно, сан кесаревны эту силу Стефании давал, хотя в стенах дворца вроде бы не осталось ни одного верного ей солдата, а три фрейлины мало чем могли помочь.

В глазах Стефании впервые промелькнуло что-то, похожее на интерес.

— Представьтесь.

— Эйрани Карвэн.

Никакой официальной профессии у Эйрани не имелось, а других высокосодержательных определений она добавлять не собиралась. Вряд ли Стефания до этого дня ее видела, кроме как на фотографиях в газетах, но уж совсем ничего о ней не слышать кесаревна не могла. Как-никак, последняя победа сиятельного деверя.

Брови Стефании чуть поднялись.

«Вот сейчас точно прикажет пойти вон», — приготовилась к неизбежному Эйрани.

— А слухи о вашей красоте не лгут. Лгут слухи о вашем уме, если вы здесь, — голос у кесаревны был сухой и безэмоциональный, как будто из него вся жизнь вымерзла.

Эйрани и хотелось бы сказать, что удовольствие, которое они с кесаревной получают от этой встречи, сопоставимо, но после этого осталось бы только выйти за дверь, кликнуть «дипломатов» и, наверное, пригрозить свернуть шею какой-то из трех страхолюдин, отчего-то решивших сохранить верность своей кесаревне. То есть запачкаться в самой настоящей грязи. За кого бы окружающие Эйрани ни держали, она никогда не убивала и не приказывала другим убивать. Могла дать хорошую затрещину горничной, если заставала ее за примеркой своих украшений, могла выставить прислугу на улицу без рекомендаций, могла довести чужого мужа до полного помрачения рассудка — но не до развода — однако никогда и никому не причиняла осознанного зла. Это являлось одним из ее основополагающих жизненных принципов.

Может, поэтому родная сестра до сих пор с ней и разговаривала, хотя для военного человека родство с Эйрани, конечно, было не самым удачным.

— Да, слухам о моем уме не всегда можно верить. Будь я умнее, никогда бы не оказалась в этой ситуации, — честно сказала Эйрани.

— Вас, надо полагать, послал «регент»?

Слово «регент» Стефания процедила так, что Эйрани удивилась, не обнаружив на предметах осевшего слоя инея толщиной в ладонь.

— Да, меня послал великий герцог Эдельберт, Ваше Величество, — обошлась без «регента» Карвен. — Он, как вы можете понимать, недоволен.

Стефания снова пожала плечами:

— Его удовольствие или недовольство меня не касается.

— Я весьма сожалею, но как раз вас оно может коснуться напрямую, — тихо сказала Эйрани, отведя глаза.

— Если вы пришли мне угрожать или торговаться, выйдете вон.

Эйрани, бросив быстрый взгляд через плечо и убедившись, что двери плотно закрыты, собрала всю свою храбрость и прошла пять шагов, отделявших ее от кресла, где сидела Стефания. Плавно опустилась на колени, пока кесаревна не сочла ее действия агрессией или оскорблением величества.