Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

Если бы они встретили здесь профессиональных военных, вроде солдат Звезды, все было бы гораздо более скверно. Защитники эшелона все-таки растерялись, ничем другим объяснить то, что они с Эрвином еще живы, Витольд не мог. Спасибо и на том, что, в общем, шквальным огнем их не крыли. Солдаты, определенно, хотели жить, а потому обстреливали их изнутри вагона через боковую дверь, наружу особенно не высовываясь. В свое удовольствие, конечно, но сильно мимо. Будь у молодчиков побольше храбрости и выучки, наверное, из Эрвина с Витольдом сделали бы решето значительно раньше.

По большому счету, в задачи Эрвина входило только позаботиться о том, чтобы заблокированную дверь не открыли и не расстреляли Витольда, который, застыв у двери вагона с пленницей, представлял собою идеальную мишень. И пока Нордэнвейдэ отлично справлялся. Витольд, конечно, не должен был этого делать, но в меру своих сил помогал приятелю, быстро высовываясь сбоку вагона, стреляя и тут же убираясь назад. Рисковать головой в прямом смысле оказалось не очень приятно, но никакого другого способа хоть как-то поддержать Эрвина не существовало. Последняя пуля прошла так близко от Витольда, что обдала жаром висок. И, что характерно, засвистела, падла, за спиной. Маэрлинг тихо выругался и швырнул в сторону разряженный пистолет. Схватил второй.

А потом до слуха донесся пронзительный свист. Магда дала условный сигнал. Значит, их оригинальное самоубийство с элементом разбоя подкатывало к своей решающей стадии. Витольд развернулся спиной к солдатскому вагону, надеясь, что сколько-то Эрвин продержится без него, и без лишних сантиментов вышиб дверь.

— На крыше! — проорал Нордэнвейдэ. Даже пальнул.

Витольд не очень понял, что произошло. Только понял, что влетает внутрь вагона с дополнительным ускорением. Крайне неприятным и абсолютно лишним таким ускорением, результаты которого дамам лучше будет не показывать.

Гюнтер Штольц в принципе нечасто думал о смерти, с молоком матери впитав идею, что военному человеку такая заумь решительно противопоказана. Где-то в глубине души он смирился с мыслью, что либо словит пулю где-нибудь в районе Рэды, если снова не выпрут в Виарэ, как в юности, либо помрет в своей постели, владельцем небольшого трактирчика, окруженным дюжиной внучек и внучат.

В общем, никакого штурма поезда вчетвером не предусматривалось. Но, увы, такая поганая перспектива нарисовалась красочно и неумолимо, как еще более красочно и неумолимо полгода назад в его жизни нарисовалась нордэна с непроизносимым именем Магденхильд, в которой, собственно, от нордэны было только это имя. Истинно пехотная дама в лучшем смысле слов. Выбивала провиант с таким матом, что уши краснели у ко всему привычных интендантов. При необходимости пила, не пьянея, и с разговорами за жизнь не лезла. Стихов почитать не просила и как вышивает салфетки не показывала. Пекла пироги из того, что находилось под рукой — и пироги получались вкусные. Песни орала от души. И душой не душой — это уж были тонкие материи, а сердцем, определенно, обладала, чем выгодно отличалась от многих других женщин. Ну а как она обхаживала Пончика — просто загляденье. Довольно норовистый — чего уж там, злой — конь при приближении Магды с краюхой хлеба становился мирным, как овечка. Иногда Гюнтера даже посещала не вполне комфортная мысль, что на него Магда действует примерно так же. В ее обществе не хотелось ругать правительство и бить морду каждому «не так» посмотревшему человеку, а хотелось поскорее увидеть минимум трех кареглазых как мама детишек. Как ни крути, волшебная она была женщина.

Когда волшебная женщина объяснила, как именно и по какой причине она собирается расстаться с жизнью, Гюнтер только вздохнул и пошел считать патроны. Плевать он хотел на всех невиновных арестанток мира и пусть бы Заступники, северные демоны и все прочие спасали своих земных последователей сами, но выбирать не приходилось. Честь и дурь в нордэнских головах спелились настолько крепко, что по отдельности не выбивались.

И вот они с Пончиком буквально на собственных шкурах сейчас постигали эту малоприятную аксиому. Да еще в компании какого-то бледного упыря, явно обкачанного чем-то дворянчика и совсем уж подозрительного мальца, по счастью, оставшегося в заимке после того, как Пончик едва не отгрыз ему руку.

Магда засвистела. Операция перешла в решающую стадию. Гюнтер отодвинул боковую дверь вагона, на этот раз никакую мать громко не поминая. Одновременно с ним двери в противоположных концах вагон распахнули Магда и Витольд. Конвой, только этого и ждавший, конечно, дал по ним залп. Нападавшие, разумеется, тут же укрылись за дверьми. А вот на Гюнтера солдаты перевестись не успели. Молодчик с винтовкой, стаявший ближе всех к боковой двери, начал оборачиваться, чтобы пальнуть в наглеца, но Штольц считал, что в случае критического численного перевеса противника геройствовать не стоит. Поэтому просто и без изысков дернул солдата на себя. Вместе с винтовкой и всеми его большими планами парень полетел вниз. Пончик, к таким вещам привыкший, даже не шарахнулся, а дальше по бедняге проехала вторая лошадь, к Пончику привязанная — полковницу, окажись она жива, пришлось бы отсюда на чем-то увозить. Вряд ли за ней спустились бы Заступники: у них имелось предостаточно времени сделать это раньше.