Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Мой почтенный батюшка решил в очередной раз прошерстить неграждан.

«Менее радикальные средства от старческого бессилия ему уже, видимо, не помогают», — Эрвин тоскливо посмотрел в окно. От визита сыночка четвертого человека в государстве он закономерно не ждал ничего хорошего.

— Удачи ему в славном деле избавления Каллад от выродков, бесов, ведьм и прочих приспешников Вселенского Зла.

— Не желаете узнать, есть ли вы в списке подозреваемых?

— Разумеется, я там есть. Давайте уже переходить к услуге.

Эдельвейс резко выдвинул верхний ящик стола. Эрвин сделал все возможное, чтобы не дернуться и сохранить спокойствие. Ящик изнутри был обит зеленым, вытершимся от старости сукном. Именно там сейчас и сходился весь бескрайний мир. Конец перспективы.

— Не хотите ничего сказать?

Мысли лейтенанта потекли очень быстро, четко и размеренно. Сейчас Эдельвейс извлечет склянку с сывороткой. Ухмыльнется. Скажет какую-нибудь пошлость. А Эрвин как раз успеет взвести курок. С такого расстояния невозможно промахнуться. Пулю в голову ублюдку и… И в окно. Выстрел услышат во всем доме, так что да, в окно. Закоулками до дома Витольда, взять денег на дорогу в долг и рвануть в Рэду. В Рэде будет война. Там можно прятаться хоть до скончания века. Нет, к Витольду идти нельзя ни в коем случае. Незачем никого втягивать. Втягивать. Да вся Ломаная Звезда окажется втянута. Вместе с ним. По самые уши, — сердце отбило в груди какой-то бешеный ритм. — Значит, не так. Придется застрелить Эдельвейса, немедленно уничтожить сыворотку, по возможности создать иллюзию крупной пьянки и застрелиться самому. Ничего не остается. Но тогда в Эдельвейса придется стрелять через подушку. Хорошо.

Эрвин молча обошел стол и прошествовал к кровати. Белая пуховая подушка была как раз тем, что требовалось. Но ее потом тоже придется куда-то деть.

Эдельвейс, посмеиваясь, извлек из ящика бумаги и ложное дно. Эрвин за его спиной вынул из кобуры револьвер и потянулся к подушке.

— …! — сынок всесильного Герхарда Винтергольда удивленно выругался, а потом расхохотался. Эрвин механически посмотрел в ящик. Он прекрасно знал, что там должно было лежать.

Сыворотки Асвейд — рубиново-красной жидкости, которую мало с чем можно было спутать — в зеленой склянке там не лежало. Вместо нее на дне ящика, стыдливо поблескивая тусклым боком, покоилась бутылка дешевой калладской водки. И огурец. Отличный такой огурец, крупный, зеленый, весь в пупырышках. Как картинка из букваря. Бутылка была ополовинена, а огурец надкусан.

Эдельвейс смеялся как ребенок. Эрвин бездумно созерцал натюрморт и глазам своим не верил. Голова стала неожиданно звонкой и пустой.

— Восхитительно, — простонал сынок начальника тайной полиции. — Я считал, вы скрываете вампиризм. Но, бесы дери, лучше иметь порфирию, чем такой дурной вкус! Водка с огурчиком! Ха-ха! Очень народно. Поддерживаете калладского производителя? Бла-агородно, нечего сказать!

Чудовище с первого этажа на пару мгновений перестало терзать инструмент, но тут же продолжило с новой силой. Эрвин пару раз моргнул. Огурец не исчез, не выпорхнул в окно, он все так же лежал в ящике и вызывал у Эдельвейса приступы непонятного веселья.

— Да…. на… эту «агентуру»! «Подозрительный тип», «не пьет»… Не могу!

Эрвин молча опустился на кровать и убрал револьвер под подушку. И тоже расхохотался, правда несколько более дребезжащим смехом. Не сиди он на сыворотке Асвейд, наверное, получилась бы отличная истерика, но упомянутая сыворотка отчасти притормаживала эмоции. И все равно на одни сутки чудес и приключений выходило многовато.

— Итак, Эдельвейс, вы выпить пришли со мной за компанию, или уже изложите просьбу? — поинтересовался лейтенант, поборов приступ смеха.

— Нет, спасибо, я такой дряни не пью. На самом деле, я хочу, чтобы вы передали Дэмонре вот это, — молодой человек несколько театральным жестом извлек из петлицы кипенно-белую розу и протянул цветок Эрвину. Лейтенант не в первый раз за этот день подумал, что они с Зондэр жгли в доме Наклза какие-то очень странные свечи.

— Что?

— Роза, Эрвин. Цветок такой. Не отравлена, что вы так смотрите? Я ее руками без перчаток держу.

— Вижу, что роза, — роза и вправду была отличной. Свежая, только сегодня срезанная оранжерейная «зимняя роза», имеющая такую кипенно-белую окраску, что кажущаяся почти светящейся. — Есть более простые способы послать цветы даме сердца. Если вы не укажете в записке имени дарителя, полковник Дэмонра, пожалуй, даже может не вышвырнуть их сразу.