Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Это самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, — припечатала Магрит, когда маг захлопнул дверь за уходящей гостьей. — Это твоя дама?

— Я бы этого не исключал, — кивнул Наклз. — Я о первом, естественно. Нет, это не моя дама и вообще ничья дама. Собственно, это даже не дама, если говорить строго.

— Мне кажется, она к тебе неравнодушна.

— Тебе кажется, — судя по всему, отвратительное настроение, в котором маг пребывал последние недели, несколько рассеялось. Но Магрит не знала, связать ли это с потрясающей женщиной или потрясающими новостями, которые она принесла. Наклз, в любом случае, выглядел вполне довольным жизнью, когда мыл посуду.

— Она смотрела на тебя весь вечер.

— Она просто проверяла, на кого смотрю я, только и всего. Я тебе уже объяснял, как в наш век относятся к сказкам о дядях и племянницах.

— И все равно я думаю, ты ошибаешься.

— Было бы странно, если бы ты так не думала. За то, чтобы окружающие верили в ее искреннюю любовь, ей платят трех или даже четырехзначные суммы в калладских марках. Это сопоставимо с месячным доходом очень профессионального вероятностника, например.

Магрит не сразу поняла смысл высказывания, а потом уставилась на Наклза.

— Она… Да нет, быть не может!

— Пожалуй, оставлю тебя с твоей незамутненной картиной мира. Несомненно, эта порядочная дама пылает ко мне самой подлинной страстью. Вероятно, я покорил ее своим шикарным внешним видом и умением красиво ухаживать.

Магрит, увы, оставалось только признать правоту Наклза в этом вопросе. Внешний вид мага был на любителя — под определение «шикарный» он точно не попадал — а уж про умение красиво ухаживать и вовсе стоило промолчать. Наклз умел совершать хорошие поступки, но вот сопровождать их нормальными словами он точно не умел.

— Ты вообще когда-нибудь любил? — озадачилась она.

Наклз фыркнул и взялся за полотенце.

— Ага. До сих пор душу готов продать за сахар и апельсины. И еще яблочные леденцы.

— Ты понял, о чем я!

— Нет, потому что понятия не имею, что ты вкладываешь в этот вопрос.

— Ну вот как я Миклоша.

— Магрит, клянусь чем хочешь, в драгунов я не влюблялся никогда.

— Ты просто ужасный человек!

— Ага, сущий кошмар. Будь любезна, помоги мне расставить чашки.

Магрит молча выполнила просьбу. Когда на кухне был наведен идеальный порядок, она достала из кармана карамельку, развернула и бросила Гниде. Та проворно поймала сладость еще в полете и снова легла на землю, свернувшись в горшке, как кошка.

— Мне кажется, она добреет с возрастом.

— А ты подставь ей пальцы — быстро избавишься от иллюзий, — предложил маг.

— Сто лет не видела тебя в таком хорошем настроении. Ты точно в нее влюблен.

— В мухоловку? Магрит, что за сумасшедшие инсинуации…

— В Эйрани.

Наклз вскинул руку, словно загораживаясь от таких грязных обвинений.

— Магрит, ты меня, конечно, прости, но любить даму полусвета — это как есть из общей посуды. Я уже не в том возрасте, когда думают, что лечиться по венерической части — почетное бремя настоящего мужчины.

— Ее поклонники с тобой, наверное, не согласятся. Я про «посуду»!

— Да я с ее поклонниками как-то и не думал спорить, равно как и толкаться, гм, локтями у кормушки…

— Наклз, ты ужасен — это раз, и я не могу понять, чему ты так радуешься — это два. Что случилось?

Маг бросил на Магрит удивленный взгляд.

— Разве не очевидно?

— Дэмонру же хотят убить, тебе придется как-то снимать ее с поезда, там охрана. Это почти нереально!

— Потрясающе. То есть ты веришь в искреннюю любовь содержанок, но при этом не веришь, что можно выкрасть заключенного из поезда. Магрит, беру свои слова про дамские романы назад, переходи на детские сказки. К тому же, ты прослушала ключевой пункт.

— Неужели? — обиженно поджала губы Магрит. Наклз даже в хорошем настроении в плане характера сильно лучше не становился.

— Да. Главное, что Эйрани назвала срок. Две недели максимум.

Магрит инстинктивно не понравилась эта фраза. Она метнула на мага быстрый взгляд. Тот с совершенно мирным видом поглаживал Гниду по листу, а мухоловка терлась о его рукав как ласковая кошка. Рэдке такая дерзость и не снилась.

— А что будет потом?

— А что, будет какое-то «потом»?

— Мне не нравится, когда ты так говоришь!

Все миролюбие с лица Наклза как ластиком стерли.

— Магрит, не хочу тебя расстроить, но я сумасшедший и нормальнее со временем не становлюсь. Впрочем, если я верно помню, что тебе нравится или не нравится, меня не особенно волновало и раньше. Теперь, честно скажу, твои пожелания и вовсе беспокоят меня куда меньше, чем тварь, третью неделю сидящая за этим самым столом, или ведьма, скребущаяся из подвала моей спальни, которого, бесы дери, не существует! Подобные вещи, знаешь ли, несколько осложняют жизнь. Так что — да, я бы предпочел, чтобы «потом» не наступило. Я устал. Довольна?