Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Моя жена спит.

— Сомневаюсь.

— В таком случае, моя жена не принимает.

— Особенно дэм-вельдцев. От всей души одобряю такую линию поведения. Тем не менее, мне нужно с ней поговорить.

Зиглинд задумался. Или перед ним сидел очень талантливый актер, чья наглость не знала границ, или этот тощий обтрепанный мужчина и вправду был каким-то высокопоставленным лицом на Архипелаге.

Рейнгольд даже подумывал о том, не спросить ли залетного гастролера в лоб, насколько круто Дэм-Вельда пересмотрела свою стратегию и как скоро ждать новых богоравных гостей с пистолетами, но удержался.

— Вы голодны? — поинтересовался он вместо этого. Подобный вопрос позволял выиграть время. Ингмар поднял бровь, помолчал немного, а потом неожиданно честно ответил:

— Как собака.

На морхэнн он говорил замечательно и без малейшего акцента. Да и седина, темная, как свинец, свидетельствовала, что тот родился не блондином. Скорее всего, несмотря на явно нордэнское имя, Зильберг был калладцем.

— Эдвардс, будьте любезны, скажите Марте, чтобы приготовила плотный завтрак. Яичница и бекон вас устроят?

— Замечательно. Благодарю. Вам, определенно, уготовано место в раю Создателя. А нынешние хозяева Дэм-Вельды с радостью подкинут вас до нужных врат. Прошу прощения, я не читал последних газет. О смерти наместницы уже объявлено официально?

— Нет.

— Печально, но ожидаемо.

— Послушайте, я ничего не знаю и знать не хочу о ваших нордэнских делах…

— Для мужа нордэны эта позиция неразумна, — менторским тоном заметил Ингмар. — Хотя по-человечески ее понять можно.

Зиглинда мало интересовало, что мог и чего не мог понять странный тип в дымчатых очках, свалившийся на них как снег на голову. Ему куда больше хотелось знать, зачем тот явился и, особенно, как скоро намерен убраться восвояси.

— Вы читаете калладские газеты, не так ли?

— Да. Но они приходят сюда почти с недельным опозданием.

— Я могу взглянуть на последние, пока ваша жена не спустилась? Это избавит вас от необходимости вести со мной любезную беседу, а ваша репутация чрезвычайно воспитанного человека не пострадает.

Рейнгольд никак не мог определиться, то ли тип в дымчатых очках ему методично дерзит, то ли у него просто такая нечеловеческая манера разговаривать.

— Кто вы, бесы дери, такой?

— Я уже представлялся — Ингмар Зильберг, советник наместницы Немексиддэ по континентальным делам. Работа у меня такая — людей раздражать и газеты читать. С удовольствием предъявил бы вам мое метрическое свидетельство, но оно лежит в пучине морской где-то между Архипелагом и Белым берегом. Я не лежу рядом с ним по чистой случайности.

Рейнгольд вздохнул. И принес странному типу стопку газет.

— Изучайте.

Зильберг, не говоря ни слова, погрузился в чтение. Тишину нарушал только шелест быстро переворачиваемых страниц. Рейнгольд изредка бросал на гостя осторожные взгляды. Лицо дэм-вельдского советника мрачнело с каждым новым выпуском. Над биржевыми сводками оно и вовсе приняло выражение глубочайшего траура. Подоспевший завтрак существенно картины не поменял.

— Дорогой, с каких пор у нас тут публичная библиотека? — надула губки Дэмонра с порога гостиной. Рейнгольд мимоходом оценил боевой раскрас нордэны и мало что прикрывавший шелковый халат, стратегически завязанный каким-то хитрым способом. Видимо, роль, в которой она встречала доктора, пришлась ей по душе.

Зильберг перевел взгляд на Дэмонру. Несколько секунд созерцал ее молча, потом сказал что-то на языке Архипелага. Последовавшая реакция была на свой манер потрясающая: нордэна резко запахнула халат и стала рукой стирать помаду, не сводя с Зильберга изумленных глаз.

— Определенно, у вас не публичная библиотека. И не публичный дом. Я не стою такого маскарада.

Не слишком приятный смысл сказанных слов Дэмонра проигнорировала. Сначала она просто во все глаза уставилась на калладца, умевшего первоклассно склонять по падежам нордэнские существительные и прилагательные, при этом правильно расставляя двойные ударения. Язык Архипелага по сложности превосходил даже морхэнн, а морхэнн в качестве государственного языка выбрали не в последнюю очередь за грозные семь падежей и двенадцать временных форм. Иными словами, первым чувством, которое Дэмонра испытала к обтрепанного вида гостю, стало огромное уважение. Ей даже стрелять в него расхотелось.

— Для проформы. Вы — Дэмонра Ингрейна, дочь Ингрейны Рагнгерд и Бернхарда Вальдрезе? — уточнил незнакомец.