Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

Пути конной железной дороги лежали параллельно набережной, минутах в десяти ходьбы от нее. Наклз вышел на остановке, постоял минутку, дожидаясь, пока у него перестанет кружиться голова, и медленно поплелся к своему дому. Похолодало довольно сильно, и дыхание вырывалось клубами пара.

Зарывшись носом в заиндевевший воротник, Наклз мало что замечал вокруг, пока не услышал за спиной приближающиеся шаги. Каблучки стучали по брусчатке очень бодро и быстро. Даже в демократичном в этом отношении Каллад женщины, дорожившие своей репутацией, в темное время суток без сопровождения по улицам не ходили. Не то чтобы столица считалась опасной — как раз наоборот, это был относительно спокойный город — просто такое поведение шло в разрез со светскими условностями. Ну а жены рабочих, которые в это время могли ходить по улицам, не носили каблуков. Наклз недовольно подумал, что за ним увязалась проститутка, но оборачиваться не стал.

— Найджел, погоди! — окликнул его знакомый голос.

Этого совершенно не могло быть.

Маг вздрогнул и обернулся.

Наклз увидел Абигайл, когда меньше всего на свете этого ожидал. Он ее не вспоминал и вспоминать не хотел, а она вышла из темноты в светлое пятно фонаря. Растерянно улыбнулась, повела хрупкими плечами, поправила шляпку с мягкими полями. Смотрела молча, как будто чего-то ждала. Потерянная, одинокая и бесконечно чужая.

Маг знал, что лучшим вариантом стало бы пойти по своим делам и ничего не говорить. Но этикет требовал хотя бы поздороваться. Не сделать это — значило бы подтвердить, что Абигайл была не просто одним из его знакомых некромедиков, с которой магу просто довелось когда-то спать вместе.

— Найджел, здравствуй, — нарушила молчание она.

— Добрый вечер, Абигайл, — растерянно отозвался маг. Он не сомневался, что больше никогда не увидит этой женщины. А она стояла в пяти метрах от него, под фонарем, и явно ждала каких-то слов. Когда Наклз не знал, что сказать, он или молчал, или говорил то, что требовал этикет, в зависимости от ситуации. Молчать дальше делалось глупо, так что Наклз покопался в голове и извлек оттуда затасканное: «Надеюсь, вы здоровы?»

— Благодарю, здорова, — ломким голосом отозвалась Абигайл и добавила быстрой скороговоркой, словно боялась не успеть договорить:

— Он… он дал мне развод. Я пришла спросить — уже поздно?

Прямой вопрос требовал прямого ответа:

— Да.

— Я оставила детей с мужем и приехала сюда первым поездом. Это уже неважно?

— Да.

— Ты до сих пор меня не простил? — безнадежно уточнила Абигайл.

Дать на этот вопрос короткий и однозначный ответ оказалось не так просто.

Можно было бы начать с того, что он и не обижался, а кончить тем, что убивали и за меньшее.

— Найджел, ты простил?

Наклз не слишком любил копаться в моральной стороне вопросов. Простил, не простил — какая теперь разница? Это уже была история, и история омерзительная. Как раз такая, каких он не любил.

Ради Абигайл Наклз полную минуту стоял у барьера, пока ее муж, пустой и отчасти скверный человек, пытался прицелиться в неподвижного противника с тридцати шагов. День выдался ветреный, маг мерз и думал о том, что действительно может сейчас умереть. Очень глупым образом. Но Виктор Фарэссэ промазал. Наклз стрелял в воздух. Второго захода не состоялось исключительно потому, что господин Фарессэ умудрился едва не умереть от страха за свою драгоценную жизнь даже при таком выстреле противника. Дрожащим фальцетом он еще разок обругал Наклза лгуном, ублюдком и вообще разрушителем семейных очагов. Говорить тот мог что угодно: маг не пристрелил бы отца двоих детей, как бы его ни назвали. С Наклза бы позолота от чужих слов не осыпалась. Так что он, не испытывая желания еще минуту подставлять лоб под пулю, снова предложил денег. Фарэссэ, фальшиво протестуя, скрипя и брюзжа, наконец, согласился взять виру за нанесенное оскорбление. Спустя пару лет, Наклз задавался вопросом: а если бы он предложил тогда вдвое больше, решился бы супруг не просто замять скандал, а еще и Абигайл оставить в покое? Скорее всего, нет. По ее словам выходило, что она пыталась добиться развода три года. Впрочем, выйти за денежный мешок — не такой уж и полный — на территории Рэды и по рэдскому закону было полной волей Абигайл, она знала, чем такое заканчивается.

Так или иначе, Наклз единственный раз в жизни стрелялся. А потом сказал Абигайл, что готов взять на себя заботу о ней и ее детях — двоих мальчиках, о существовании которых та не сочла нужным его известить за год связи. Наклз узнал о них в день, когда ее муж влепил ему затрещину. «Затрещиной» это называлось только из вежливости — коммерсант был ростом примерно с него, но весил как три Наклза, так что с одного удара едва не своротил ему челюсть. Маг вообще не очень понимал, зачем устраивать эту клоунаду: дуэли мещан выглядели даже более глупо, чем дуэли дворян. Но, видимо, Фарэссэ то ли захотелось покрасоваться, то ли Абигайл озвучила ему какую-то другую версию своих отношений с кесарским магом второго класса.