Алексей Бартенев - Бимен

— Холодильника у вас нет. Думаю, откуда продукты доставать будете? — подытожил свой осмотр Бимен.

— А зачем нам продукты? Мы чайку с печениками попьем, ножки наши отдохнут, и пойдем.

Из под стола появилась табуретка — «Вот, садись, давай! Придется немного подождать пока вода закипит». Пододвинув под себя сидушку, а заодно проверив прочность конструкции, гость опустил тело на отполированную попами деревянную поверхность.

Теперь он мог, как следует рассмотреть «придурковатого мужика». На вид за пятьдесят, определить сколько точно, мешала реденькая бороденка, которая не висела куделью как у священнослужителей, а была пострижена, правда не совсем аккуратно, и даже не совсем ровно. Глаза посажены глубоко и близко друг к другу, брови густые и нависают над глазами. Все это спрятано за стеклами очков, без оправы, которые висят на длинном носу. Дополнением к портрету будет худощавое телосложение, с впалой грудью и сутулой спиной. Все это одето в выгоревшую телогрейку и старые спортивные штаны с лампасами. Кроссовки с резинками от трусов вместо шнурков остались на крыльце, рядом с резиновыми сапогами и стоптанными комнатными тапочками. Судя по количеству обуви, жил он один.

На столе появился пакет, с квадратными печениками. В заварной чайник была насыпана какая-то трава, и залита кипятком. Потом из буфета были извлечены чашки, сахарница, ложечки, и все это стояло теперь на столе, и ждало возвращения хозяина, который отправился в путешествие за второй табуреткой. С добытым трофеем, гордо неся его перед собой, он был снова на кухне уже через минуту. А еще через минуту они сидели и пили свежий чай, под рассказ о том, как и из чего нужно делать такую вкуснотищу. Как его правильно заваривать, и догадался ли гость, что за травы были собраны для лучшего вкуса.

Ну а когда все было выпито, и наступила долгожданная пауза, оба человека сидели, вытянув ноги, и молча, смотрели друг на друга. Тишину послеобеденного расслабления нарушил тот, что помоложе: «Спасибо». Второй выдержал театральную паузу: «Наздоровье! — одним словом произнес он. — Сейчас, чашки уберу, и прогуляемся с тобой. Иди, пока обувайся, я скоро. Жди у калитки».

Бимен стоял, облокотившись на штакетник, и размышлял. Что же это за человек такой, вроде как дурачок местный, и одет как зря, и живет особняком, и поведение загадочное, а речь грамотная, приятно послушать, да и в доме все на своих местах. Странно. От раздумий его отвлекла женщина, которая везла на тележке флягу, судя по звуку, который та издавала, пустую. Она прогромыхала мимо, не проронив ни слова, но при этом глазами не только осмотрела, но и успела обыскать приезжего и его машину. «Вот, смотри, сейчас станет у колонки, и будет полчаса воду набирать» — прошептал в самое ухо, неизвестно откуда взявшийся Бартеломью, который успел сменить ватник на олимпийку. — «Хотя дома у нее воды полным-полно. Отгадай, зачем все эти манипуляции? Чтобы посмотреть, кто приехал, к кому, куда пошли потом, что делали. А через десять минут весь хутор будет не только знать тебя в лицо, но и безошибочно определит цель твоего визита».

— Это как Шерлок Холмс что ли, со своим методом дедукции?

— Бери выше, как нечистая сила! Я тебе по секрету скажу: те бабы, что не замужем, — ведьмы. Только ты никому, тебе все равно не поверят. Только выставишь себя в глупом свете. Подождать надо чуть-чуть, сейчас она с краном начнет ковыряться, задом к нам повернется, так сразу и пойдем.

Спустя несколько минут два заговорщика, уже весело шли по сырым тропинкам густого леса.

— А зачем тебе пчелы? — задал вопрос, после недолгой паузы Бартеломью. — У вас же в городе все продается, или у тебя денег нет?

— Деньги-то есть, но покупные они не такие. Мне другие нужны, сильные выносливые, а таких не купишь. Наши городские, они конечно хорошие, трудолюбивые, но, как бы это сказать, изнеженные что ли. Чуть только хворь какая, или зараза, — все, половина гибнет. Мы же подкармливаем их, балуем, они отродясь голода не знают. Нет рядом цветов медоносных, мы их везем за тридевять земель.

— Позвольте нескромный вопрос, юноша? А что же вы с ними делать-то собираетесь? Не воевать ли? Или ты хочешь, чтобы они тебе мед флягами носили?

— Мои погибли почти все, осталось пчел двадцать. И я хочу… Знаете, когда собаку взрослую покупаешь, дрессированную уже — это одно, а когда ты щенка подобрал, и вырастил его — это совсем другое.

— Так и терять дороже, если случись чего. В смысле больнее. Друг ведь, близкий! — от этих слов местного жителя будто подменили. На какое-то мгновенье он стал угрюмым и молчаливым. Словно стряхнув с себя это наваждение, он хитро сверкнул стеклами очков и спросил: