Тим Каррэн - Монстры повсюду

Естественно, это была всего лишь сказка, которой, без сомнений, наслаждался бы сам Лавкрафт. Но мне от этого не становилось легче. У меня по спине ручьём тёк пот, не хватало воздуха, чтобы вздохнуть; я испытывал практически физическое отвращение к тому, чем было и чем не было это создание. Никогда прежде на меня не оказывала подобного влияния простая сказка, какой бы бредовой и жуткой она ни была. Я имею в виду, что меня никогда не пугали ни бог Сет с головой змея, ни играющий на свирели в лесах Пан. Меня восхищали их образы, как и умы, которые их придумали и верили в них. Но ребёнок Люции Кори... При мысли о нём хотелось запереть дверь дома на ещё один замок и перед сном обязательно заглянуть под кровать.

Но Клэйб ещё не закончил. Возможно, если бы я знал, что будет дальше и каких усилий от меня это потребует, я сбежал бы из этого трейлера. А может, и нет. Ведь фольклористу присуще врождённое любопытство.

Клейб рассказал, что по местным поверьям, Джон Кори нашёл дитя, завернул его в мешковину, отнёс в собственный дом и запер на чердаке. Его держали на чердаке не только для того, чтобы скрыть от посторонних глаз, но и оттого, что существо боялось солнечного света. Как паук или летучая мышь, оно хорошо росло только в темноте, и поцелуй солнечного света был для него губителен. Клэйб перечитал множество источников, но все они сходились на том, что чудовище было женского пола. Заботились о нём и кормили его только члены семейства Кори. Спало существо в детской кроватке, как и обычный ребёнок. И днём оно лежало тихо, но по ночам начинало плакать и кричать. Все, кто проходил мимо дома Кори с восходом луны, могли отчётливо слышать, как эта мерзость скулит, хнычет и скребёт по стеклу запертого окна, удерживающего её взаперти. И упоминалась ещё одна интересная деталь: из-под чердачной двери всегда пробивался странный свет, но не как от лампы или свечи, а мерцающий, ярко-жёлтый.

- И вот мы, мистер Крей, приблизились к самому интересному, - произнёс Клэйб. - Монстр был заперт на чердаке подальше от любопытных глаз и, возможно, даже от взора самого Всевышнего. Он жил на чердаке около двух лет, и за это время несколько членов семьи Кори сошли с ума из-за его присутствия в доме. Да, если верить сплетням, семейство Кори было вырождающимся с высокой долей наследственного безумия, передающегося из поколения в поколение. Но с появлением этого выродка от связи Люции Кори и безымянного кошмара всё стало ещё хуже. Несколько человек сошли с ума. А одну из дочерей - старшую, Мерси - увидели утром, бредущей по ржаному полю соседнего фермера Престона. Девушке было двадцать лет, но волосы её были седыми, лицо старческим и сморщенным, а глаза - остекленевшими и безумными. Она брела со сгорбленной спиной, как старая карга, но сделала с ней это не длительная работа на протяжении всей жизни, а то, что она видела и за чем ухаживала. Оно высосало из девушки молодость и жизненные силы, выжав, как тряпку. Потребовалась сила нескольких взрослых мужчин, чтобы удержать её, потому что она впала в безумие, кричала, шипела, скалила зубы, плевалась и бредила. В моменты относительного спокойствия она начинала плакать и рассказывать о "живых зелёных костях и паутине жёлтой плоти" и о "глазах, которые горят; глазах цвета пламени и тумана". И другой бред про существо, рождённое для мрака, ползающее в детской кроватке; существо из паутины, дыма и слизи с горящими глазами. Десятками горящих глаз. Она была абсолютно безумна. В основном она кричала и бушевала, пытаясь укусить любого, кто находился рядом; плевалась и царапалась, подражая, возможно, каким-то увиденным бешеным животным. Или тому, что было заперто на чердаке.

- Её осмотрел доктор и очень заинтересовался несомненной физической дегенерацией и ускоренным старением. Он предположил, что это каким-то образом связано с многочисленными гноящимися ранами на теле девушки и странными кольцевидными ожогами на её горле, груди и животе. И ещё он заметил, что она была горячей на ощупь, лихорадочно горячей, словно горела изнутри. А её левая сторона тела была значительно отёкшей и увеличенной, особенно конечности, в то время как правая сторона стала сморщенной и атрофированной.

- Время от времени, Мерси, казалось, приходила в себя и требовала, чтобы её освободили, чтобы она смогла "продолжить заниматься своими делами". Говорила, что "ей нужно работать руками, которые не дрожат и знают своё дело". Рассказывала, что нужно присмотреть за домашним скотом и скосить траву. А затем она снова начинала бредить и тараторить, как сумасшедшая, говорить, что "тот, другой, что живёт в пыли и мраке, проголодался, и его надо накормить и напоить", потому что он "любит жевать мясо и пить кровь, как только его брюхо пустеет". Шериф пытался связаться с семейством Кори, но те утверждали, что не знают эту девушку и это не их дочь. Шериф докладывал, что все Кори отличались сероватым оттенком кожи, которая была морщинистой и "выглядела нездоровой". Так было и у Мерси. И хотя семейство всегда было большим, а отец семейства был плодовитым, сам шериф за всё время видел лишь двух сестёр Мерси.