Эдвард Ли - Вырванные Cтраницы из Путевого Журнала

Послышались улюлюканье, крики и свист, когда крепкая рукоять удочки погрузилась в интимное отверстие женщины; затем усилие её владельца произвело долгий, медленный поршневой эффект. Это было оскорбление всех оскорблений, предельная эксплуатация природы, вызванная болезнью. Всё это время женщина тяжело дышала, её лицо затуманилось, а похотливая ухмылка превратилась в оскал, истекающий слюной. Непристойная ручка удочки продолжала двигаться туда-сюда. Общее хихиканье усилилось, и когда один из них снова прикусил набухший сосок, спина женщины конвульсивно выгнулась, и из ее горла вырвался такой пронзительный крик, что у меня по коже побежали мурашки. Наконец…

Шлёп!

…её последнее требование было выполнено, когда следующий удар по лицу почти её вырубил, она закатила глаза назад; после чего начала дрожать, как в припадке, когда её кульминация, наконец, была достигнута.

Окончательное извлечение ручки доказало, что она достигла приблизительно фута в глубину, каким-то образом, не нарушив хитросплетения матки женщины. Несколько мгновений спустя мужчины рухнули на землю, обессиленные и измученные, а женщина весело вскочила на ноги и с сияющим лицом и с сильным акцентом произнесла:

— Большинство гребанных янки не стоят суходрочки и коричневой форели, но это был отличный трах, а теперь, с вашего позволения, я искупаюсь, — и с этими словами она заковыляла в сторону озера, абсолютно голая и в полнейшем восторге, как будто ничего этого с ней не произошло.

Уныние преследовало меня остаток дня. Будь проклята судьба за то, что бросила такую буйную похоть на мой в остальном кроткий путь. То, что я видел до сих пор, казалось, вызвало глубокое самомнение. Конечно, странные рассказы, которые я сочинял в зрелом возрасте, изобиловали скрытыми отклонениями от нормы в деторождении; я не мог понять, почему наблюдение за ними в реальном мире должно было так меня расстроить. Может быть, в своих маленьких сказках я изливал предположения — или даже фантазии, — которые держал в своем подсознании? Я содрогнулся при мысли об этом.

И я содрогнулся еще сильнее, осознав то, в чем никогда не признался бы ни одной живой душе: сексуальная неестественность , которую я наблюдал на том берегу озера, определенно и стыдливо возбудила меня больше, чем что-либо в жизни.

Воспитанный и вежливый человек не должен так себя чувствовать, и все же я чувствовал. Это странное путешествие становилось все более и более странным, как будто мы нарушили какой-то запретный доступ между потоком нормального мира и каким-то другим, полуреальным макрокосмосом ненормального голода и ошеломляющей похоти. Август заклеймил бы такие мучительные отклонения от воспроизводительной нормальности как побочный продукт общества, теряющего Бога из виду; но как атеист я вижу в этом только восходящее знамение времени. Именно конкретная и единодушная мораль порождает порядок и культуру, а не страх перед гневом Божества Августа (и должен ли я ошибаться? Тот же самый Бог проклянет меня на вечные муки, без сомнения, с демонами с вилами и дымящимися лабиринтами серы! Тем не менее, моих знаний достаточно, чтобы вызвать дьявола, и все же я не верю в него ).

Пока солнце клонилось к западу, я проводил время в офисе, а Нейт работал в гараже. Через светскую беседу с автобусным водителем я узнал, что три «деревенщины» были братьями, отважившимися вернуться на юг к своему дому где-то во Флориде, в то время как ему ничего не было известно о британке. Я набросал несколько строк, и стал изучать путеводитель до тех пор, пока маленькие окна с тусклыми стеклами не начали темнеть. Некоторое время спустя вернулась беременная британка и сделала странное замечание:

— Что-то в воздухе сегодня вечером, а?

Очевидно, я начал дремать. Потому что распутная женщина казалась размытой, в то время как ее черты плодовитости (то есть груди, изгибы и, конечно, живот) казались преувеличенными, как в мультфильме.

— Прошу прощения? — пробормотал я.

Ее лицо сияло, хотя глаза казались плоскими, и в зернистом полумраке она повернулась к маленькому окошку, чтобы выглянуть наружу, и, казалось, увидела больше, чем было на самом деле. Ее английский акцент был похож на шипение сальной свечи.

— Иногда звезды… Это судьба выбирает нас.

Странные слова разбудили меня.

— Что вы имеете в виду, мисс?

— О, знаете, мистер. Кажется, она выбрала сегодня вас . Как радиоантенна, да?