Бентли Литтл - Университет [litres]

Рут вышла на кухню, а Рон стал судорожно оглядываться, тщетно пытаясь найти Луиса или кого-то еще, с кем можно было бы поговорить. Может быть, старушка Рути не в себе, может быть…

И тут он услышал.

– Мать-Наставница велела сделать это в пятницу. У нас был выбор между пятницей и средой, но она выбрала пятницу.

Рон обернулся. За его спиной на диване разговаривали два парня.

– …так сказала Мать-Наставница, – донеслось спереди. Разговаривали четверо. – Это способ достучаться до Сатаны.

Неожиданно его бросило в дрожь. Они были везде.

– Вот, – вернувшаяся Рут протянула ему холодную банку кока-колы.

– Спасибо, – поблагодарил Рон и взглянул на нее. – А кто такая эта Мать-Наставница?

– А ты что, не знаешь? – Рут рассмеялась.

Рон отрицательно покачал головой.

– Мать-Наставница – это… Мать-Наставница. Я не знаю, как это объяснить по-другому. Ну вот, например, в вашей газете есть какой-то советник? Так вот, это то же самое. Члены братства управляют им, а она за этим наблюдает и дает советы. Они спрашивают ее мнение по разным спорным вопросам, а она вроде как наставляет их на путь истинный.

Рон не сдержался, чтобы не нагрубить.

– Это что же, Мать-Наставница Теты-Мю – ясновидящая?

Он увидел на лице девушки шок.

– А ты что, не веришь?

– Нет, – журналист покачал головой.

– Тогда зачем ты здесь?

– Зачем я здесь? Чтобы написать о повышенном интересе к братству в газету. Бесплатно прорекламировать Тета-Мю. А не затем, чтобы болтать о Матери-Наставнице, Сатане и общении с мертвыми братьями.

Рон вдруг понял, что все смотрят на него. В комнате установилась тишина. Единственный звук шел от телевизора, на экране которого все еще мелькали рок-группы. Наверное, Рон говорил громче, чем хотел. Он осмотрел комнату. На лицах, окружавших его, не было ни ненависти, ни оживления – одно лишь легкое любопытство.

В комнату вошел Луис. Он посмотрел сначала на Рона, потом на всех остальных и наконец остановил взгляд на Рут.

– Что здесь происходит?

Все молчали.

– Ну, хорошо. – Луис пожал плечами. – Мать-Наставница ждет.

Мать-Наставница ждет .

Внутренний голос подсказал Рону, что надо уходить, сваливать из этого дома к чертовой матери и никогда не возвращаться. Но, неожиданно для самого себя, он последовал за всеми на кухню. Луис провел их мимо старой газовой плиты, мимо холодильника прямо к встроенному шкафу возле стойки для завтраков.

Но это был вовсе не встроенный шкаф.

Луис открыл дверь, и перед Роном оказались узкие деревянные ступеньки, спускавшиеся в подвал. Прошли первые четверо или пятеро. Рон и Рут последовали за ними. Следом начали спускаться еще человек двенадцать.

Спустившись до конца, все они остановились.

Мать-Наставница сидела в противоположном конце пустого подвала. И хотя помещение было темным, на нее было направлено несколько лучей света, так что Рон видел ее идеально.

Он зажмурил глаза, а потом вновь открыл их.

Она никуда не исчезла.

Рон не мигая смотрел на нее, не в силах отвести глаза. Мать-Наставница была древней и отвратительной – старая кожа, туго натянутая на череп. Жизнь уже давно высосала из нее мускулы, жир и жизненные соки, так что ее высохшее и сморщенное тело опиралось на два скрещенных деревянных шеста, установленных в том, что больше всего походило на самодельную гробницу. Стена за ее спиной была покрыта сухими коричневыми пальмовыми листьями; к ней были прибиты несколько целлулоидных кукол и фетишей, вырезанных из кукурузных початков, которые выглядели как непристойный нимб вокруг ее головы. Оранжевый луч света был направлен ей прямо в лицо, и Рон видел ее улыбку, похожую на гримасу, натянутую сухую, мертвую кожу и слишком большие зубы.

Отвернувшись, он посмотрел на Луиса. Лицо лидера братства изменилось; на нем расцвело выражение, которое можно было охарактеризовать только одним словом – ВОСТОРГ. Луис с гордостью взглянул на Рона.

– Кланяйся, – велел он. – Продемонстрируй свое уважение Матери.

Вокруг Рона все стали опускаться на колени, и журналист последовал их примеру, испугавшись ослушаться.

Оставшийся на ногах Луис прошел прямо к Матери-Наставнице.

– Мать-Наставница, – сказал он, склонив голову, – мы благодарим тебя за этот поток новичков в этом году.

Мумифицированная фигура не пошевелилась, но из пергаментных губ раздался свистящий голос:

– НЕ СТОИТ БЛАГОДАРНОСТИ.

Неожиданно в комнате похолодало, и Рон увидел, даже в темноте и даже будучи вне себя от страха, что все взгляды теперь были обращены на Мать-Наставницу и все присутствовавшие улыбались.